РУССКАЯ ХРИСТИАНСКАЯ ГУМАНИТАРНАЯ АКАДЕМИЯ

Николай Немировский

Русификационная политика России по отношению к Финляндии
в период с 1850-х годов по 1904 года

Введение

В рассматриваемой работе хотелось бы рассмотреть русификационную политику России по отношению к Финляндии в период с 1850-х годов по 1904 год. Данный период выбран потому, что именно в это время Финляндия подвергалась наибольшей русификации со стороны России. Этот период ознаменовал собою отчётливый рубеж в общественно-политической жизни страны, которая с переходом царизма к реакции стала протекать под знаком готовящегося уничтожения финляндской автономии. В этом период времени появилось даже такое понятие как “финляндский вопрос”. Вообще, о русификации как об официальной линии правительства можно говорить начиная с 1863 года, когда было подавлено польское восстание. Конец данной работы - 1904 год связан с убийством Н.И. Бобрикова. После этого времени Финляндия получила временное “освобождение”, но ненадолго. Тоже повторилось в связи с так называемым “Вторым периодом угнетения” (1908 - 17гг).

Существующая литература по рассматриваемой проблеме весьма обширна и разнообразна. Но работы русских авторов, содержащие, как правило, большой фактический материал, написаны в значительной своей части с позиций ярко выраженного монархизма и по сути дела являлись “научным” обоснованием начавшегося в конце XIX века наступления самодержавия на финляндскую автономию. А работы финноязычных авторов написаны преимущественно под финским углом зрения и на основе финских материалов, при этом аргументация противной стороны не учитывалась. Поэтому цель данной работы заключается в том, чтобы минуя “финскую точку зрения” и “выраженный монархизм” прийти к некой середине этого под час не лёгкого вопроса. К тому же следует ответить на вопрос, для чего вообще нужна была эта русификация для политики Империи, каковы были её скрытые мотивы. На первый взгляд может показаться, что одной из причин проводимой политики является обеспечение безопасности Петербурга. Куропаткин считал, что существует реальная опасность от Швеции. Однако военный атташе той самой Швеции, майор Аксель фон Арбин в своём донесении подчёркивал, что действия Куропаткина ни в коей мере не направлены против Швеции, а вызваны крайним и необоснованным подозрением и её армии. Поэтому Финляндию хотят русифицировать. Как видно в работе, политика русификации проводилась чисто ради идеологии империи, что Россия должна быть едина и неделима. Причём эта идеология диктовалась не самим императором, а его чиновниками. Следует выяснить, почему появилась эта идеология и почему стала настолько сильной и порой радикальной в своих действиях именно в этот период времени. Почему “финляндский вопрос” не возник раньше?

Финляндцев обвиняли в сепаратизме. В связи с этим следует обратить внимание на носящее фундаментальный характер противоречие, содержавшееся в самом понятии сепаратизма. Финляндцы желали сосредоточиться в пределах Великого Княжества на строительстве своей материальной и духовной культуры, русские консервативные националисты истолковывали это стремление к обособленности как политически неблагонадёжное, а также как желание совсем отделиться от империи. На этом и основывались не соответствующие действительности и сильно раздутые обвинения финнов в “сепаратизме”. Но отчасти и сами финны были виноваты в возникновения того понимания сепаратизма, какое бытовало в России. В усердии доказать своё право на самоуправление , в публичных проявлениях антирусских настроений, в утверждениях о “превосходстве” своей культуры, финны, то ли от внешнеполитической неопытности, то ли от своей прямолинейной наивности порой переходили разумную грань, давая оружие против себя в руки тем имперским кругам, которые косо смотрели на особое положение окраины. Русские владельцы дач и дачники на Карельском перешейке, а среди них были и влиятельные особы, испытывали, как они считали, трудности. Это было само по себе небольшой, но постоянной причиной споров. Вместо того, чтобы рекомендовать там взаимную гибкость и приспособление, финские чиновники обычно, как и в других раздражающих случаях, ссылались на законы края. Закрывая глаза на соотношение сил великой державы и подчинённого ей маленького Великого Княжества, зачастую представляли дело так, что речь шла как бы о двух равноправных государствах.

Интересно отметить, что особое положение в вопросе русификации занял С.Ю. Витте. По его мнению стремление к единообразию следовало поддержать. Но достичь его следовало в результате медленного процесса исторического развития, в ходе которого финляндцы должны сами осознать выгоду для себя от сближения. О дальнейших, более подробных возражений Витте по поводу проводимой политики можно увидеть в приводимой работе.

Отношение царизма к инородцам - менялось в течении столетий. До периода реформ Петра Великого центральную роль в формировании отношения в нацменьшинствам играла религия. Подоплёкой дискриминации чаще всего являлось стремление обратить в православную веру не христиан. Однако по мере того, как монархия становилась всё более “светской”, в XVIII веке религиозный фактор уступил место политическим соображениям. Обращение с нацменьшинствами всё чаще оказывалось в зависимости от интересов династии и стремления к укреплению самодержавия, что ставилось правительством в качестве одной из главных целей. Это отнюдь не исключало политики автономии в качестве вспомогательного средства для поддержания цельности пёстрой по составу державы. А иногда самодержавие использовала национальный вопрос как действенный способ отвлечения внимания населения от общественных нерешённых проблем.

По поводу актуальности этой темы я хотел бы высказать свои соображения. На мой взгляд рассматриваемая тема на сегодняшний день очень актуальна. Ведь история должна чему-то учить. По мнению Карамзина, без знаний истории нельзя строить настоящее и предвидеть будущее. Политика русификации отрицательным образом отразилась не только в отношениях с Финляндией, но и с Польшей. В новейшей истории русификация привела к внутренним национальным конфликтам со странами Балтии, Украиной, Татарстаном. Навязывалось всё русское - русский язык, русская культура и т. д. Поэтому русского считали страшным врагом. Не случайно, приезжие русские чувствовали враждебное отношение к себе в этих национальных автономиях. Это, кстати и до сих пор происходит в некоторых странах. Подобное происходило и в азиатских республиках, где подавлялись традиционная религия, обычаи, языки. Северные народы переселяли из юрт в посёлки, кочевой образ жизни насильно заменялся на осёдлый. Отсюда, происходило не только утрата языка, но и многое другое, что несомненно вело к коренным изменениям у других народов.

Русификация является одной из причин чеченской войны; здесь не учитывались национальные особенности жизни. Однако Чечня, в отличие от Финляндии пошла по более радикальному пути. Помимо других причин, развал СССР произошёл и по вине русификации тоже. Также, развал нынешней России ещё не закончился. Есть национальные обычаи в Башкирии, Татарстана, Кавказа, Сибири и Дальнего Востока. Если не учитывать ошибочные уроки прошлых лет, проблемы возникнут и с этими регионами.

Русификация Финляндии (и не только) показала, что вместо желаемого сближения, произошло ещё более обособление. Конечно, к истории нельзя применять сослагательного наклонения, но все же если бы в русско-финляндских отношениях не было бы периода “бобриковщины” - наиболее сильного русификационного периода и Зимней войны и продолжения, то нынешние отношения с Финляндией или точнее отношение финнов к русским было бы гораздо лучше.

Читателю следует разъяснить почему Финляндия в XIX веке стала резко выпадать из общей картины гомогенного государства. Это выражалось и в общем экономическом положении Великого Княжества, которое резко пошло вверх и в отношении финляндцев к Империи. Такая картина естественно не могла не привлечь внимания консервативно -националистических кругов России.

Итак, изменившееся государственное положение бывшей шведской провинции, получивший автономный статус Великого Княжества Финляндского, знаменовало начало нового периода финляндской истории. С 1809 года Финляндия перестала быть ареной беспрестанных русско-шведских войн и конфликтов. Финляндская экономика стала развиваться в условиях длительного мира. Будучи освобождённой на пятьдесят лет от содержания каких-либо воинских формирований и военных расходов, Финляндия вместе с тем получила право использовать собственные доходы на внутренние потребности княжества. Его бюджет не сливался с общеимперским. Всё это содействовало не только неуклонному экономическому прогрессу Финляндии, но и способствовало собственно подъёму финского национального самосознания. Следствием этого можно видеть формировавшиеся в тот период фенноманского движения. Это естественный процесс на пути формирования народа в единую нацию. Национальные движения были направлены как на Россию, так и на Швецию. Поначалу они не ставили национально-освободительных задач и стремились к сохранению лишь государственной связи ( при некотором развитии её автономных институтов ) с Российской империей. Но в связи с усиливающимся наступлении на автономию Княжества, ожесточилась и политика фенноманов.

Финляндия, которая усвоила иные, чем в России, формы политической и правовой культуры, где был другой менталитет, не могла принять те меры, которые проводила Империя. Генерал-губернаторы, которые были в Финляндии в силу

особенностей характера или заданий “сверху” не могли проводить эти меры медленно и осторожно Поэтому столкновение было неизбежным.

Следует отметить, что русификационная политика во второй половине XIX века протекала поначалу постепенно и непоследовательно из-за свойственный российскому правительству расхождения между желанием и возможностью. Началась правительственная линия с торговых отношений. Русско-финляндские торговые отношения регулировались несколькими таможенными тарифами, существование и развитие которых было проявлением изменившегося отношения царизма к проблемам торговой автономии княжества. В обстановке серьёзного внутреннего кризиса и военного поражения, понесённого самодержавием в годы Крымской войны, роста общественного брожения в самой Финляндии, царизм был вынужден пойти на либерализацию своего финляндского курса. Однако длилось это до 1885 года, когда был введён русско-финляндский таможенный тариф, ограничивший возможности финляндского экспорта в Россию. Новый тариф следует рассматривать как несомненное ущемление финляндской экономической автономии и как первый шаг на пути ограничения особого положения княжества в составе России.

Крымская война, обнажившая экономическую и военную отсталость царской России, явились своеобразным катализатором, ускорившим политический кризис, который охватил самодержавие как в области внутренних, так и международных дел. Правительство стало осознавать необходимость проведения ряда реформ. В общем ряду выросших перед царизмом проблем особое место занимала национальная политика на окраинах Российской империи, и в частности в Финляндии, которая традиционна рассматривалась в правящих сферах как форпост на подступах к русской столице. Стратегическое значении Финляндии в сочетании с конкретно-исторической обстановкой начала XIX века было той причиной, которая вынудила самодержавие после колебаний предоставить великому княжеству Финляндскому автономный статус в рамках Российской империи. Он, как известно, охватывал широкую сферу экономической жизни страны, её внутреннего самоуправления, наиболее примечательной стороной которого было существование четырехсословного сейма с правом рассмотрения вопросов в области гражданского, уголовного и церковного законодательства. Именно эту наиболее либеральную прерогативу в последствии и пытался всеми силами отменить генерал-губернатор Бобриков (1898 - 1904 гг.). Без согласия сейма царь не мог в одностороннем порядке изменять установления, относившиеся к так называемой категории основных или коренных законоположений, что фактически ограничивало власть императора в Финляндии нормами конституционной жизни. Однако, во выражению С.Ю. Витте эти принципы оказались на долгое время положенными под сукно. С победой над Наполеоном и укреплений международных позиций самодержавия, с созданием Священного союза у царизма отпала необходимость в либеральном заигрывании с Финляндией. Поэтому уже в конце царствования Александра I финляндская политика правящих кругов Петербурга была отмечена печатью усиливавшейся централизации в управлении, разработкой проектов русификации финляндской государственной жизни. В полной мере коснулись Финляндии и десятилетия николаевской реакции. Общественно политическая жизнь страны характеризовалась в эти годы суровыми цензурными преследования, изгнанием из страны инакомыслящих, подписками о благонадёжности.

Царизм, не отменяя формально автономный статус княжества, вместе с тем вплоть до 60-х годов XIX века не созывал в Финляндии сейма. В княжестве возросла реальная власть генерал-губернатора при одновременном умалении роли местных административных органов власти. Вообще, проводившаяся самодержавием политика “замороженного конституционализма”, естественно противоречила духу боргоских постановлений, согласно которым сейм является реальным носителем государственной власти в княжестве. В первой половине XIX столетия оппозиция этому курсу себя практически не проявляла, что было вызвано как слабым развитием самой финляндской буржуазии, так и царившей в княжестве атмосферой политической реакции. Лишь с окончанием Крымской войны, когда царизм оказался охваченным широким внутренним и внешнеполитическим кризисом. Это в свою очередь вынудило перейти к проведению буржуазных преобразований внутри России. Однако стали раздаваться голоса о необходимости перемен и в самой Финляндии.

Уже во время первой поездки по Финляндии, предпринятой на исходе Крымской войны, Александр II обещал финляндскому сенату проведение некоторых реформ и преобразований. В первую очередь они должны затронуть сферу экономической жизни: развитие промышленности, строительство каналов, призванных соединить внутренние районы страны с морским побережьем и т. д. Однако планы каких-либо перемен в политической области, связанные прежде всего с созывам сейма, обнародованы не были. Напротив, Александр II особо подчеркнул неразрывный характер государственной связи княжества и империи. Этим он не только сформулировал основы собственной финляндской политики, но и поставил предел конституционным мечтаниям финских либералов. В мае 1859 года генерал-губернатор и финляндский сенат поучили указание подготовить перечень вопросов экономического и законодательного характера, требовавший первоочерёдного рассмотрения.

В 1863 году состоялось открытие сейма. Этот сейм является, пожалуй, наиболее показательным примером того политического курса самодержавия в Финляндии, который характеризовался, с одной стороны, вынужденными по своему существу уступками и стремлением - с другой, сохранить при первой возможности “всё по-старому”. Открытие сейма, состоявшееся 18 сентября 1863 года, было самым крупным событием политической жизни Финляндии. В своём обращении к депутатам, произнесённом на французском языке, Александр II дважды охарактеризовал Финляндию как государство, в котором воплощен в жизнь принцип конституционной монархии. Это положение, заявленное ясно и недвусмысленно, имело первостепенное значение для нейтрализации тех оппозиционных сил страны, которые стремились к утверждению в Финляндии норм конституционного правления. Таким образом, в самом главном и принципиальном вопросе - о характере государственной власти - царизм под давлением обстоятельств вынужден был пойти на существенную уступку в Финляндии, подтвердив и признав за нею особое государственное устройство.

В 1869 году в Финляндии произошла сеймовая реформа. Казавшаяся на первый взгляд далёкой от потребностей времени борьба вокруг государственно-правового статуса Финляндии, развернувшаяся в 60-х годах XIX века, была исполнена тем не менее большого политического смысла. Речь шла о стремлении нарождавшейся финляндской буржуазии к расширению и укреплению автономных начал княжества в составе империи, что должно было не только усилить влияние господствующих классов на все проявления внутренней жизни общества, но и ограничить непосредственное вмешательство центральной власти в местные дела чёткими нормами законоположений. Следует, однако, подчеркнуть, что этой борьбе за расширение автономного статуса княжества были чужды какие-либо насильственные методы противодействия царизму. Вся она облекалась в формы верноподданнических петиционных компаний, подчеркнутого соблюдения законности и т. д.

В начале 1864 года были созданы две специальные комиссии для проведения соответствующих преобразований. Одной из них предстояло произвести оценку старых шведских законов, которые действовали в Финляндии, внести в них дополнения и пояснения. Эта же комиссия должна была подготовить проект нового сеймового устава, определявшего полномочия сословий в управлении внутренними делами княжества. Второй комиссии надлежало выработать новую структуру высших правительственных учреждений Финляндии и произвести реорганизацию финляндского сената.

Для высших правительственных сфер Петербурга представлялось важным, чтобы программа предстоящих преобразований ограничила не только конституционные поползновения со стороны наиболее либеральных политических кругов Финляндии, но и предотвратила какое-либо ослабление государственной связи княжества и империи. Однако наметившийся к этому времени спад общественного возбуждения и революционного натиска в России не был ещё настолько силён, чтобы позволить царизму совершить крутой поворот в финляндской политике и отказаться от данных в 1863 году обещаний.

Ещё до окончания подготовительных работ комиссий Рокасовский представил Александру II записку с возражением против каких-либо далеко идущих преобразований в Финляндии. Эта записка, составленная в мае 1865 года в условиях происшедшей стабилизации самодержавия в России и благосклонно встреченная в высших правительственных сферах, как бы предваряла собою тот поворот в финляндской политике царизма, который обозначился к этому времени и в конечном итоге привёл к отказу от обещаний преобразований в сфере государственно-правовых отношений. Поэтому сеймовым сословиям в 1867 году было сообщено о замораживании названных реформ из-за “многосложности этой работы”, “недостатка средств”. Согласились только дать право на созыв сейма раз в пять лет. Поэтому сейм 1869 года коренным образом абсолютно ничего не изменил. Реальное содержание преобразований ограничилось минимальными результатами. Из этого можно сделать вывод, что реально финляндская жизнь того времени развивалась под воздействием “русского” фактора. Такая ситуация увязывалась в общественном мнении княжества с борьбой за сохранении автономного статуса Финляндии в составе России.

К тому же следует обратить внимание, что в общественной жизни Финляндии 60 - 70-х годов XIX столетия было параллельное развитие и национального движения. Именно в эти десятилетия национальный вопрос приобрёл настолько острое звучание, что во многом стал определять собою политическое размежевание финляндского общества. Однако данное направление не входит в задачи данной работы, поэтому мы ограничимся только констатации самого факта как такового.

Внеочередная сессия сейма и февральский манифест

Известие о созыве представителей сословий на внеочередную сессию сейма было воспринято в Финляндии с дурными предчувствиями. Беспокойство и опасения потерять особое положение начали выражаться в печатных изданиях. Для введений новых законопроектов, касавшихся Финляндии была создана специальная комиссия Князя Михаила, учрежденная по инициативе военного министра и генерал-губернатора Финляндии. К 1899 году комиссией были подготовлены основные положения о составлении, рассмотрении и обнародовании общегосударственных законов. Эти положения были обнародованы 3 февраля 1899 в связи с одобрением государём Высочайшего манифеста, называемого в финляндской истории Февральским манифестом.

В манифесте констатировалось, что Финляндия получила от Александра I и императоров, наследовавших престол после него, своё местное законодательство и управление. Однако же отсутствовали точные инструкции о порядке издания общегосударственных законов, касающихся также и Финляндии. То же относиться и к законам, вводимым в действие только в Финляндии, но затрагивающим общегосударственные интересы. Заполнить существующий пробел, о коем идёт речь, и нацелены изданные теперь основные положения. Согласно им, инициатива издания общегосударственного закона может исходить только от министра или от статс-секретаря Финляндии. Согласно манифесту и Основным положениям, чисто местные законы и постановления должны были по-прежнему издаваться в с существующем в Финляндии порядке. Составить список дел, входящих в круг общегосударственного законодательства, не имело смысла, поскольку постоянное развитие жизни империи и её частей выдвигало всё новые требования, которые невозможно было предвидеть заранее. Разграничение следовало в каждом отдельном случае составлять на усмотрение императора. С точки зрения интересов Финляндии самым опасным и являлось как раз то, что рамки законодательства были составлены неопределёнными. Таким образом роль финляндского сейма сводилась до уровня совещательного органа, высказывающего мнение Государственному совету, и можно было какой угодно закон объявить общегосударственным и вывести из-под права финнов принятие решений. В Великом Княжестве всегда царило понимание, что в отношении империи страна находиться в реальном союзе и её законодательство имеет конституционную силу. Исходя из этого Февральский манифест рассматривался, как захват государственной власти путём открытого нарушения конституционных законов, как государственный переворот. Император нарушил своё слово, данное им при вступлении на престол. Впечатление усиливалось и тем, что манифест был подготовлен в тайне и опубликован внезапно, неожиданно. Для финляндцев он устрашающей и одновременно раздражающей приметой политики Бобрикова, которого кстати уже назначили к тому времени новым генерал-губернатором.

Напомним, что генерал-губернатор Финляндии родился 15 января 1839 года в деревне Стрельня вблизи Петербурга. Окончив кадетский корпус Н.И. Бобриков был в 1858 году произведён в офицеры и в 1862 году поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, которую и окончил. Затем он получил назначение в штаб Казанского военного округа, а в 1867 году был назначен начальником штаба 22-й пехотной дивизии, расквартированной в Новгороде. В 1869 году Бобриков, которому исполнилось 30 лет, был произведён в полковники.

Развитие событий, непосредственно связанных с занятием должности генерал-губернатора Финляндии, началось поздней осенью 1897 года. Однако пост генерал-губернатора Финляндии не очень-то интересовал Бобрикова. Но тем не менее он согласился. Интересно отметить, что в июле 1898 года когда в Петербурге было “общеизвестным секретом”, что Бобриков отправляется генерал губернаторствовать в Финляндию, на одном парадном обеде Витте оказался за одним столом с Бобриковым и заметил ему: “Муравьёв был назначен, чтобы погасить восстание, а вы, по-видимому, назначены, чтобы создать восстание...” . 11 августа 1898 года Николай II объявил о своём согласии о назначении нового генерал-губернатора Бобрикова. Одновременно император также одобрил намеченную Бобриковым за лето программу действий. Бобриков считал, что сократить финляндский сепаратизм можно с помощью различных мер, перечень которых и представил Бобриков:

На изменение линии относительно Великого Княжества обратили внимание и в зарубежных государствах. Уже в связи с отставкой министра статс-секретаря фон Дена германское посольство в Петербурге высказало мнение, что речь, видимо, пойдёт об усилении мер по русификации. Это мировоззрение подкреплял сформировавшееся мнение о Бобрикове как о человеке энергичном и организованном, но в то же время неколебимом и упорном шовинисте, мировоззрение которого ограничивало незнание языков.

Теперь вернёмся к Февральскому манифесту. Первую реакцию финляндцев на Февральский манифест можно назвать изумлением и потрясением. 6 февраля 1899 года сенат большинством голосов решил опубликовать манифест в Финляндии. Публикуя манифест, сенат всё же решил послать царю объяснительную записку, содержащую как просьбу, чтобы император заявил, что он не имел в виду зажима конституционных прав Финляндии, так и предложение дать сессии сейма рассмотреть новый законопроект в порядке, установленный конституционными законами. С этой запиской к царю была отправлена делегация. Бобриков надо отметить пытался помешать этому, но его опасения были напрасными. Император не принял делегацию.

Однако финляндцы на этом не остановились и размах Большой петиции был для Бобрикова удручающим сюрпризом. В разных частях страны за короткое время было собрано более полумиллиона подписей под петицией, которая повезла в Петербург делегация численностью в 500 человек. 4 марта делегация прибыла в Петербург, но Николай II вторично не пожелал принять делегатов. Решение Николая II не принимать большую делегацию вызвало у Бобрикова чувство облегчения, которое к тому же было подкреплено и благосклонным заверением царя: “Откровенно признаюсь Вам в том, что я постоянно благодарю Бога, направившего мой взор на Вас. Действительно в Вас я получил неоценимого помощника, крайне знающего, усердного, настойчивого, хладнокровного во всех своих действиях. Получили мы с Вами наследство в виде уродливого, криво выросшего дома - и вот выпала на нас тяжёлая работа - перестроить это здание или, скорее, флигель его, для чего, очевидно, нужно решить вопрос: не рухнет ли он при перестройке? Мне думается, что нет, не рухнет, лишь бы были применены правильные способы по замене некоторых устаревших частей новыми и по укреплению всех основ надёжным образом”.

В неудаче предприятия главным было то, что ни одна из иностранных держав не сочла нужным оказать официальную поддержку. Посол Франции в Петербурге маркиз де Монтебелло признал, что февральский манифест, прекративший относительную независимость финляндцев, означал своего рода государственный переворот. Но с другой стороны, финляндцы и сами совершили глупость, громко крича о своих правах и сепаратизме, чем дали оружие в руки российских противников особого положения в Финляндии. Вопрос о правах был напрасен. “У страны с населением в 3 миллиона нет иных прав, кроме тех, которые согласились предоставить ей страна с населением в 120 миллионов. Искусно ли поступили в таком случае, издав манифест? “По правде говоря - нет. Ибо меньшая сторона настолько меньше, что не могла повредить большей”. Такого же мнения о Февральском манифесте были и в посольстве Австро-Венгрии.

У читателя может возникнуть вопрос по изложенным выше событиям. Если правительство всерьёз и надолго взялось за проведение реформ в Княжестве (список Бобрикова как видно прокладывал далеко идущие планы относительно Финляндии), то всё же зачем было проводить её именно такими путями и возможны ли были иные пути по реализации политики империи? На этот вопрос можно ответить путём рассмотрения политики С. Ю. Витте, который как указывалось во введении занимал особую позицию по данному вопросу. Он считал, что нельзя было достичь единообразия крутыми мерами, которыми увлекался военный министр. Принуждая призывников-финнов служить в российских войсках ( речь идет о военной реформе), за пределом действия финляндских законов, в окружении непривычных для них языка, культуры и обычаев, правительство усилило бы, вопреки намерениям, национальную вражду и тем самым безусловно затруднялось бы желательное сближение. В своих войсках финляндцы привыкли к иному, чем в российской армии, обращению, расквартированию, снабжению продовольствием ит.д. Опасения попасть в российскую армию наверняка увеличат и без того значительную эмиграцию в Америку. В случае, если о сохранении статус кво не может быть и речи, уравнение военных тягот следовало бы произвести за счёт финансовых взносов из казны Великого Княжества.

Россия уже и так имеет достаточно внутреннеполитических проблем, что бы ещё во что бы то ни стало создавать дополнительные в связи с Финляндией, считал Витте. Убийство короля Италии весной 1900 года Витте использовал в качестве предостерегающего примера, намекая в своём письме к Сипягину на финнов. “Финляндский вопрос меня беспокоит, - писал он.- Как бы там не вышло что-либо дурного”. Вообще-то они народ конечно особенно лояльный и законопослушный, “но везде есть сумасшедшие”. Закон о воинской повинности в Финляндии не успели включить в повестку дня весенней 1900 года сессии Государственного совета, и дело передвинулось на осень 1900 - весну 1901 года. Поддерживаемый императрицей Марией Фёдоровной, воинственный Витте готовился теперь основательнее прежнего к новому испытанию. Поскольку в этой связи “варианты политической ориентации” царизма проступили особенно заметно, есть основания достаточно подробно рассмотреть меморандум Витте, направленный им 27 января 1901 года Государственному совету.

Как и Александр III, перед которым Витте преклонялся, он исходил из того, что общегосударственные интересы, естественно, стоят выше местных интересов Финляндии, что законодательство Финляндии, конечно же, не определяло пределов государственной власти в России. Однако же для Витте вопрос был в первую очередь не юридическим, а практическо-политическим. Почти в течении ста лет Финляндия отдалялась от остальной державы. Сближения невозможно добиться внезапными силовыми мерами. Наоборот, требовалось, как Витте подчёркивал уже ранее, время и целенаправленная, напряжённая работа. В каждом отдельном случае следовало взвесить, действительно ли интересы России требуют всестороннего игнорирования интересов Финляндии. По мнению Витте, в связи с возникшим теперь военным вопросом интересы России этого не требовали.

В противовес следовало бы, по мнению Витте, принять во внимание обстоятельства, изложенные внеочередной, 1899 года сессией сейма, хотя и они тоже конечно были односторонними. Всё же вопрос о воинской повинности имеет столь важное хозяйственное и политическое значение для империи и её отношений с Финляндией, что дело следует рассмотреть с одной и с другой стороны без эмоциональной предвзятости, с точки зрения разума и пользы. Та в свое время поступал “теперь часто осуждаемый Александр I... Присоединение Финляндии, бедной по самой природе своей и совершенно разорённой тогда продолжительными войнами, имело для России не столько экономическое или финансовое значение, сколько значение стратегическое, и в то время важно было не обрусение её, а исключительно та военная позиция, которую она собой представляет”. Опыт войны с Наполеоном показал мудрость тогдашней политики. Когда России пришлось напрячь все силы для отражения агрессора, она могла быть совершенно спокойной относительно северо-западного направления. Финляндцы, с которыми обращались соответствующим основным интересам империи образом, проявили во всех отношениях лояльность, что в значительной мере высвободило силы России на других направлениях. То же самое повторилось и во время всех других международных кризисов в 1800-х годах, когда финляндцы оставались безупречно верны монархии. Значимость этого столетнего опыта была, по мнению Витте, совершенно иной, чем значимость цитировавшихся Куропаткиным и Бородкиным заявлений отдельных сепаратистов. То, что финляндцы стремятся развивать свою автономию и национальную структуру, совершенно не означало желания отклониться от России. Из-за малости природных ресурсов Финляндии вынужденно не имела достойной упоминания поддержки идея о провозглашении независимого государства или возвращения к объединению со Швецией. До сих пор, предупреждал Витте Куропаткина, в Финляндии считали, что подобные планы противоречат интересам страны. Согласно словам Александра II, следовало помнить, что финляндский патриот мог одновременно быть и “лояльным гражданином Российской империи, и хорошим финляндцем”.

Как экономист, Витте не слишком-то мог согласиться с утверждениями Куропаткина, что “Финляндия живёт за счёт России”. Великое Княжество в пределах своего бюджета само отвечало за своё духовное и экономическое развитие. Без поддержки государственной казны России финляндцы построили сеть железных и шоссейных дорог, создали промышленность, обзавелись торговым флотом и подняли народное образование, между прочим, на рекордный по сравнению с Россией уровень. В случае неурожая в Финляндии правительству России не требовалось - как в иных местах империи - почти по году кормить голодающее население, финляндцы справлялись с этим сами. Расходы России, вызываемые Финляндией, составляли в год около трёх миллионов рублей, и большую часть этой суммы составляли расходы на дислоцируемые в Финляндии русские войска. Эти войска дислоцируются главным образом вдоль побережья для обороны империи и её столицы от нападения внешнего врага, а никоем образом не для тог, чтобы поддерживать порядок внутри Финляндии. Таким образом, эти военные расходы обслуживают в основном интересы самой России. Для сравнения Витте напомнил, что подавление Польских восстаний обошлось России, не говоря уже о человеческих жертвах, в 1831 году в 185 миллионов и в 1863 году 150 миллионов. По сравнению с расходами в Финляндии.

Витте упрекал Куропаткина также и в непоследовательности. Если утверждают, что финляндцы являются опасными сепаратистами, то вряд ли целесообразно увеличивать там число мужчин, получивших военную подготовку. Хотя часть призывников и направят в российские войска, это не изменит ситуации, поскольку последствием было бы, как Витте указывал уже ранее, усиление антирусских настроений среди этих призывников. Ожидать их ассимиляции в течении нескольких лет службы было бы тщетно, поскольку, отслужив, солдаты вновь вернуться в родные места, в Финляндию. Так что и в этом смысле наиболее подходящим решением вопроса было бы уравнение воинской нагрузки путём денежной компенсации. Вопреки утверждениям Куропаткина, такой образ действий , по словам Витте, вовсе не был бы необычным, поскольку различные исключения и льготы, касающиеся исполнения воинской повинности, действовали во многих районах империи, в том числе в Туркестане, на Кавказе, в Сибири. Фактически общегосударственному закону о воинской повинности подлежало “лишь” 84 процента мужского населения России. По мнению Витте, предложение Куропаткина основывалось на национальном самолюбии и зависти. Подобный образ мысли был недостоин русского народа и никогда не нашёл бы отклика в его душе. Россия была достаточно могущественной, чтобы выказать широту в отношении к “младшему брату” - Финляндии.

Острая критика Витте доставила неприятности не только Куропаткину. Уже выразивший было фавориту свою точку зрения, император тоже оказался в неловком положении. Не решаясь открыть волевому поданному свои истинные мысли, царь попенял министру финансов на то, что он раньше не представил ему “стоь интересные соображения”. Витте ответил, что и так часто подвергался обвинениям, будто вмешивается в дела, его не касающиеся. Витте считал, что Его Величество колеблется...

Однако, несмотря на старания Витте, Устав о воинской повинности был утверждён 12 июля 1901 года особым манифестом Николая II. А проведение в жизнь мер, определённых манифестом, опытный в технике военной администрации Бобриков уже осуществлял действенно. В течение восьми месяцев финские стрелковые батальоны и их штабы были расформированы, и Военное министерство через штаб Финляндского военного округа взяло в свои руки командование оставшимися частями.

Заключение

Отвечая на вопросы, поставленные во введении почему столь жёсткая русификация прошла именно в этот период и зачем она была вообще нужна можно заключить следующее: отвечая на последнее, можно сказать, что в принципе никому, но так как в то время существовала идеология о том, что Россия должна быть единой и неделимой, то отсюда и выходили соответствующие деяния. Однако почему-то никакому “сближению” с Финляндией такая политика не привела, а наоборот. Столь жёсткая русификация (или определённая идеология ) началась в этот период потому, что тогда появились признаки обострения международного обострения. Шло становление силовых группировок великих держав, и по мере обострения между ними противоречий в интересах, диктуемыми в первую очередь империалистическими стремлениями и экономической конкуренцией, кризисы в большой политики следовали один за другим. Фоном этому почти во всех развитых странах был мощный национализм, который во многих случаях был близок шовинизму. В империалистическом состязании между великими державами Российская империя была одной из участниц. Наряду с внешнеполитическими экспансионистскими стремлениями у империализма имелась также внутриполитическая - оборотная сторона. Для достижения успеха в международной конкуренции государству следовало быть “единым” и крепким. В отношениях между государствами кризисоопасным мог стать сепаратизм окраинных территорий, поэтому его следовало подавлять. Стремление к этому России, как и других великих держав, служило одновременно установлению единообразия и большей эффективности управления, а также удовлетворяло шовинистические настроения, проявившиеся в кругах коренной нации государства. К тому же это давало возможность отвлечь внимание общества от других нерешённых внутренних проблем.

В Финляндии же было спокойно, и Бобриков был уверен, что ситуация не измениться из-за войны, поскольку “гвозди вбиты крепко... Система управления изменяться не будет... Слава богу, финских войск больше не существует... Оценивая ситуацию, каждый настоящий русский человек должен признать всю важность и неизбежность упразднения этих войск... Святая Русь спасена от тяжких инцидентов в Финляндии ”. Пули Эугена Шаумана лишили потомков возможности узнать, остался ли бы Николай Иванович при своём мнении, обладай он опытом более поздних событий.

Однако до 1904 года Бобриков ещё успел много сделать “по сближению” Княжества с Империей. Это и проведение реформ в области школ и университетов, церкви, железных дорог, прессы и цензуры, финансов и таможни и т. д. Но в данной работе мы уже не будем затрагивать этих пунктов, которые требуют отдельного рассмотрения.

17 июня 1904 года Бобрикова застрелили. Хотя старофинны, правящая партия, и ощутили облегчение, но с их точки зрения, ситуация была вовсе не такой уж однозначной. Убийство являлось прямым вызовом царскому правительству и могло привести к серьёзным последствиям. Николай II когда получил известие об убийстве генерал-губернатора в своём дневнике писал: “Утром с прискорбием узнал, что Бобриков тихо скончался в час ночи. Огромная, трудно заменимая потеря. Погода была жаркая. После доклада принял... 86 офицеров Николаевской академии Генерального штаба и курса восточных языков. После завтрака приняли нового испанского посла... Дядя Владимир пил у нас чай. Много читал. Ездил на велосипеде и убил двух ворон... Обедали на балконе, к вечеру стало прохладнее ”. Посреди таких “многообразных” занятий император всё же нашёл время послать телеграмму с соболезнованиями вдове.

Библиография