ИНТЕРВЬЮ - Александр Синицын: «Мифология – всюду!»

АЛЕКСАНДР СИНИЦЫН: «МИФОЛОГИЯ – ВСЮДУ!»

Текст: Наталья Хлопаева / Фото: Дарья Семёнова, из личного архива А.А. Синицына

О том, в какие времена интересно жить историку, о детских вопросах и мифах в каждой семье рассказывает Александр Александрович Синицын, кандидат исторических наук, доцент Русской христианской гуманитарной академии, а еще писатель, поэт, киноман и обладатель лирико-драматического баритона, гипнотизирующего любую аудиторию.



Н.Х.: – Почему Вы решили поступать именно на исторический факультет? В семье были историки?

А.С.: – Я родился на Волге, в селе Орловское Марксовского района Саратовской области. Родители родом из другого села в той же области. Мои деды и прадеды были сапожники, плотники, пахари, а вот историков не было. В детстве я читал литературу по истории и очень любил исторические фильмы. Помните, как у Высоцкого? «Значит, нужные книги ты в детстве читал…» Ни видео, ни компьютеров тогда не было, но были телевидение и кинотеатры. У нас в селе Бородаевка, куда мы переехали, был киноклуб, где несколько раз в неделю крутили советские и импортные фильмы. Кино и книги – с этого всё началось.

Помню, что с первых классов школы собирались у нас дома мои друзья и друзья моего младшего брата, и я вел для них уроки истории. Все это происходило еще до того, как нам начали преподавать историю в школе. А десятый класс я закончил в 1988 году в городе Энгельсе Саратовской области.

Куда пойти учиться – передо мной такой выбор не стоял. Поступил на исторический факультет Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. Правда, попасть на дневное отделение у меня сразу после школы не получилось (не хватило полбалла для прохождения конкурса), поэтому первые два года я был вечерником истфака СГУ. Одновременно работал библиотекарем в средней школе и даже несколько месяцев преподавал историю в своей же школе. А потом перевелся на дневную форму обучения.

Меня всегда увлекала русская история в суровые переломные моменты: христианизация Руси, татаро-монгольское иго, централизация, интервенция, Смутное время, предреволюционная Россия, гражданская война... Но с детских лет был еще и другой интерес – к античной истории и культуре, который, в первые годы учебы в университете окреп и в итоге пересилил. Поэтому я избрал для специализации кафедру истории древнего мира. Тогда в СГУ преподавали В.Г. Борухович, В.Н. Парфенов, Т.П. Кац и В.И. Кац, В.И. Кащеев, С.Ю. Монахов, молодой Е.В. Смыков. Все они – фигуры Саратовского университета. Со второго курса и в течение двенадцати лет (с 1990 по 2002 г.) я посещал семинар Владимира Ивановича Кащеева. Мы делали доклады, читали тексты по античной философии и культуре. Получив диплом историка, я поступил в аспирантуру на кафедру истории древнего мира, где подготовил и в 1998 году защитил диссертацию о понятии судьбы-случая у древнегреческого историка Фукидида. После защиты был приглашен преподавать на свою кафедру. В общем, всё сложилось так, как я мечтал.



Н.Х.: – Вы принимали решение поступать на истфак в одной стране, СССР, а заканчивали уже в другой. Как у Вас получилось не уйти из своей профессии в 90-е?

А.С.: – Да, для России рубеж 1980-х – 1990-х гг. был временем потерь, дезориентации, сложное время для страны. И не только потому, что прежние «боги умерли», а потому, что наши руководители были не способны удерживать позиции. Но для меня девяностые – это не только сложные, суровые, «лихие», как их часто называют, но и интересные годы. Особый интерес они представляют для историка. Снова смута, вызванная политикой Горбачева, гибель Советского Союза, рождение новых форм государственности, унизительное для нашего народа правление Ельцина… В 1988-1990 гг. мы с друзьями студентами ходили на демонстрации в Саратове, посещали тайные партии, протестовали, призывали. Мы с другом-однокурсником начали издавать газету «Белый лист», освещавшую пороки советского строя… Глупые были. Но тогда все были опьянены горбачевской «перестройкой», декларируемыми «демократией» и «гласностью». Казалось, что рядом с нами происходило нечто живое, вершилась история. И мы были участниками этих событий.

Эти годы – моя юность, и это время влюблённостей, увлечение литературой, философией, кино и музыкой, время поездок, археологических экспедиций. Конечно, всё было интересно…

Я закончил факультет в 1994 году и по настоянию отца поступил в экономическую аспирантуру. Уже сдал два экзамена из кандидатского минимума. Проучился год, но мне это направление было не близко. И я ушел в аспирантуру исторического факультета. А дальше – работал в школе, в гимназии, той самой, где учился Николай Гаврилович Чернышевский, преподавал древнегреческий язык; в химико-механическом техникуме преподавал философию, в торгово-кооперативном институте – историю политико-правовых учений. Одновременно работал менеджером в одной саратовской медицинской фирме. Был принят в университет ассистентом на свою кафедру. Параллельно читал лекции в филиале педагогического института, преподавал латынь и греческий в Саратовской православной духовной семинарии, историю и философию – в юридическом институте МВД РФ. Всё это – мои девяностые.

Было сложно, но интересно. И никогда не было мысли оставить занятие историей. Наверное, потому, что для меня это не только профессия.



Н.Х.: – Вы работали одновременно в разных местах. Но ведь это же очень большая нагрузка.

А.С.: – Конечно. И обычно в ущерб научной деятельности. Но тогда на всё хватало сил. Мне кажется, не только потому, что мы были молодые. Это было время перемен. У меня всегда был интерес к сложным, переходным моментам истории, из которых нашей стране удавалось выйти. В те годы появилось много новой для нас литературы, – исторической, философской, художественной, публицистической: книги Лосева, Аверинцева, Хайдеггера, Сартра, Фромма, Элиаде, Гадамера, Михаила Булгакова, Солженицына (тогда оба писателя повлияли на меня), Андрея Платонова, Шафаревича, Леонида Бородина. Многое другое. Мы всё тогда читали, обсуждали. Покупали газеты и толстые журналы, ведь никакого Интернета не было и в помине. А были радио, периодическая печать, телевизор и новые книги. Это были годы поиска, когда всё находилось в движении.



Н.Х.: – В какой области Вы специализируетесь?

А.С.: – Я занимаюсь античной историей и литературой, специализируюсь по классической Греции. Мои авторы – это, в первую очередь, аттические драматурги, эллинские историки, философы, мифографы.

Н.Х.: – «Человек в футляре» у Антона Павловича – учитель греческого языка. Всегда ли выбор Античности – пожизненная внутренняя эмиграция? Вам интересна современная повестка? политические новости?

А.С.: – Да, конечно, я интересуюсь современной жизнью, слежу за политическими новостями. Я бы вообще не назвал никого из своих друзей-античников, кого бы интересовала исключительно их специализация – сугубо древняя история. Античностью занимаются люди с горячим сердцем. И у всех свои политические пристрастия, я имею ввиду современность. Знаете, какие бывают горячие споры среди антиковедов на политические темы: Крым, Путин, Украина, американский империализм, проблемы российской армии, пенсионная реформа в РФ, реформа образования… Вся современная повестка обсуждается. И никакой «внутренней эмиграции».

Меня интересует не только современная политика, но и современная музыка, литература, театр, кинематограф, мифология.

Н.Х.: – Когда Вы читаете сегодняшние новости, Вы замечаете в них воспроизводство мифа?

А.С.: – Разумеется! Ведь миф – это не что-то отжившее. Это не то, что имеет отношение к архаическим культурам. Вовсе нет. Мифическое видение мира свойственно всякому человеку, потому что он человек и не может существовать вне мифически организованного мира.

Миф – это всегда определенная суперправда. Иносказательным языком миф выражает некую сверхреальность. М.И. Стеблин-Каменский определил так: «Миф – это выдумка взаправду». А другой русский исследователь мифа А.Ф. Лосев отметил: «Миф – это данная в словах чудесная история личности». И «личность» здесь – не только человек, это может быть всякий объект, имеющий свою историю.

Значимость мифологии принципиальна. Миф более значим, чем реальный, скажем так, исторический факт. И мифология – всюду!

Мы рождаемся и как будто погружаемся в культурный котёл. Миф – это определенная культурная форма, связанная с языком и обрядовыми структурами. Для человека принципиально важно, какие мультфильмы он смотрел в детстве, под каким флагом вырос, на какой земле, какие пел песни. Семья, двор, школа – всё это как в котле «вываривает» нас и делает культурным существом, человеком.

Студентам я говорю: у каждого в семье существуют свои мифы, семейные предания, которые зачастую никак нельзя проверить документально. Например, я написал про своих дедов-фронтовиков, про то, как в свое время моя бабушка дала обет: если муж вернется с войны, то она родит ему дочку. До войны у них было несколько сыновей, один из которых, Михаил, офицером погиб в 1942 году (моему дяде Михаилу было 19 лет). В августе 1945-го вернулся мой дед, Степан Кузьмич, а через год у них родилась дочь Люба – моя мама. Я собираю истории о своих родителях, дедах и прадедах, не имея ни писем, ни документов. Есть только рассказы родителей и бабушек. Прежде я публиковал некоторые предания своей семьи, считая это важным для себя и своих детей.

В прошлом году я решил дать задание по «Мифологии» для студентов нашей Академии: собрать сказания о своей семье и изложить их письменно. Вы знаете, было несколько замечательных историй. Один из студентов тогда спросил меня: «А если в моей семье нет никаких интересных преданий, как тогда?» Что мне оставалось ответить? «Придумайте! Пусть легенда начнётся с Вас».



Н.Х.: – О Вас как о преподавателе очень контрастные отзывы. С одной стороны, говорят, невероятно интересные занятия, с другой стороны, Вас считают строгим. Что правда, а что снова миф?

А.С.: – Когда я работал в Саратовском госуниверситете, в России было только две кафедры истории древнего мира – у нас в Саратове и в МГУ. Студентов было много. И я читал разные дисциплины по истории на дневном, вечернем и заочном отделениях. Бывало так, что из 70-80 обучающихся с первого раза сдавали экзамен лишь несколько человек. Многие возмущались. Особенно заочники. А это были в основном взрослые люди. Как так, мы же сами преподаватели истории! Это были школьные учителя из различных регионов. И я отвечал, что именно поэтому они должны не «сдать» предмет, отчитаться, получить оценку и забыть про него, а обязаны готовиться достойно. На «отлично»! Полученная «троечка» – это неэффективно сданный предмет, особенно для тех, кто преподает. Так меня самого учили в Саратовском университете. Но ведь это был исторический факультет, поэтому и отношение к знаниям было суровое.

А во всех других вузах, где я преподавал историю в Саратове и в Петербурге, там, где исторические дисциплины не были профильными, я как экзаменатор, вел себя не так строго. Странно, что мои нынешние требования кажутся строгими. Да, конечно, в РХГА некоторые студенты приходят пересдавать по 12 раз. Но это те, кто относится к занятиям спустя рукава. И тогда я иду на уступки, например, предлагаю прочитать не все источники по античной литературе, а только поэмы Гомера, Гесиода, десяток стихов лириков, по две трагедии каждого аттического драматурга, фрагменты из греческих историков и ораторов, по два произведения философов. И по римской литературе – освоить десяток памятников. Но читать не об источниках, а сами произведения. Это лишь минимум. И так же по мифологии и по истории. Конечно, и это бывает сложно выполнить. Но те, кто справляются, иногда благодарят: «Если бы вы нас не заставили прочитать эти тексты, мы бы никогда счастья от этого прочтения не испытали». Тогда я отвечаю: для вашего счастья это и делается.



Н.Х.: – Когда в своем университете я организовала киноклуб, выбор фильмов оказался не очевиден. Далеко не все фильмы, которые для тебя по-настоящему важны, хочется показывать и обсуждать в клубе. Вы – куратор киноклуба РХГА. Как Вы выбираете фильмы к показу?

А.С.: – Наш Киноклуб существует в Академии три года. У меня была идея смотреть с друзьями те фильмы, которые мне самому нравятся. И это фильмы дискуссионные: «Млечный путь» Луиса Бунюэля, «Шёпоты и крики» Ингмара Бергмана, «Медея» Ларса фон Триера, фильмы Феллини, Куросавы, Тарковского, Бертолуччи и многие другие.

Выбираю фильмы я. И бывают довольно суровые обсуждения. Приведу такой пример. Прошлой осенью я решил начать новый сезон киноклуба с просмотра «Монолога» Ильи Авербаха. Замечательный фильм, где главные роли исполнили Глузский, Любшин, Терехова, Неёлова. И виды Ленинграда начала семидесятых, и музыка, и сюжет, и интонация главного героя! Решил сделать себе и друзьям такой подарок.

Как обычно, были наши студенты, коллеги, и пришли мои друзья. Человек пять философов, профессора, кандидаты наук. Были и случайные зрители, которые увидели рекламку.

И посмотрев картину (почти все в первый раз), мои друзья начали говорить о том, какая это ложь: не бывает таких профессоров, проблемы надуманные, актеры манерные, виды никудышные… И всё это они говорили искренне…

Н.Х.: – Не поняли…

А.С.: – Да нет, тут проблема как раз в том, что они поняли! Но они прочитали кинотекст по-своему. И их видение контрастировало с моей давней влюбленностью в эту картину… Для меня это было похоже на сломанную детскую игрушку. Я просто не могу без слёз смотреть финал, а тут такой «разбор по косточкам»… И я подумал: всё! никогда больше не буду делиться любимым и дорогим для себя!.. Ну, и что вы думаете? Через месяц я показал еще один из своих любимых фильмов – «Полёты во сне и наяву» Романа Балаяна с саратовским актером Олегом Янковским. И эта картина была воспринята иначе. Получилось продуктивное обсуждение фильма. Дело ведь не в том, чтобы фильм всем понравился, а в том, чтобы получилось серьезное обсуждение. С «Полётами» получилось. А «Монолог» разгромили.

Конечно, при выборе нужна осторожность. Может быть, иногда и не нужно делиться самым сокровенным.

Н.Х.: – Сейчас много нареканий в адрес нашей системы образования. Однако спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Поделитесь родительским советом, чем можно помочь своему ребенку?

А.С.: – Ого! Вы знаете, на днях я отвечал на такой же вопрос.

Н.Х.: – Кому?

А.С.: – Написала мне одна студентка, взрослая женщина, которая учится на заочном у нас в РХГА: «Александр Александрович, моему сыну 7 лет. Подскажите, какую литературу по Греции, по античной истории и мифологии я могу с ним читать?»

Я ответил: «Никогда не занимался детской психологией, чтобы советовать. Но могу поделиться своим личным опытом и опытом чтения литературы своим детям». И составил для нее список литературы, которая когда-то оказала на меня влияние, и которую в разные годы я читал и перечитывал своим детям с двух лет. Сейчас сыну Саше 16, а дочке Лене – 7 лет.

Я выстроил перечень книг в таком порядке, в каком они могут заинтересовать ребенка. Это не Гомер и Софокл, но эти книги способны захватить маленького читателя.

Вскоре получаю письмо: «Огромное спасибо! Мы начали читать, мой сын загорелся! Я вам так благодарна за список!»

Получилось!

Я и лекции читаю так, чтобы, насколько возможно, зажечь интерес у студентов. Пускай у одного-двух из двадцати-тридцати. Иногда удается.

Самое главное – родителям вместе с детьми читать хорошие книги, слушать музыку, смотреть кино, спектакли и обсуждать эти вещи. Очень важно – делать это вместе.

Мы собираемся всей семьей 1-2 раза в неделю и смотрим художественный фильм. С детьми загадываем друг другу загадки. Например, я начинаю петь: «Спроси у жизни строгой, какой идти дорогой…» Дочка угадывает, из какого фильма эта песня: – «Приключения маленького Мука». Потом она напевает: «Всегда быть рядом не могут люди…» Я отгадываю «Тридцать первое июня». И так более сотни фильмов, в основном, советские. Эту игру я придумал, когда еще сын был маленьким. Теперь и с дочкой в нее играем. Так же и со стихами, с литературой: один загадывает фрагмент, а другому надо продолжить.

И так, постепенно мы запоминаем поэтов, актеров, режиссеров, авторов произведений. Всё в форме игры. Признаюсь, что школьными делами сына я не занимаюсь вообще, но мы с ним разговариваем о прочитанной литературе, обсуждаем фильмы, оперы, говорим о писателях, композиторах, поэтах.

Когда дочке было три года, мы учили с ней пушкинское «У Лукоморья». Вдруг она спрашивает:

- Папа, а что значит «царевна тужит»?

Начинаю объяснять, что царевне грустно, тяжело, тоска ее съедает в неволе, она печалится.

Лена спрашивает:

- А царевна – это как принцесса?

- Да, - отвечаю, - как принцесса.

- Но ведь у каждой принцессы есть розовые платья, серебряные туфли, золотая корона. Почему же она тогда тужит?

Н.Х.: – Логично!

А.С.: – Вот вам и филологический анализ произведения!

Н.Х.: – А кто Вам привил любовь к поэзии?

А.С.: – Наверное, мама. Она учитель литературы. Но и отец тоже, ведь мой отец «физик и лирик» одновременно. Он кандидат технических наук и вместе с тем автор нескольких сборников стихотворений. А еще отец потрясающе играет на мандолине. И они с мамой замечательно поют, в том числе и песни, сочиненные отцом.

Н.Х.: – То есть папа сочинял, но читала Вам мама?

А.С.: – Отец инженер. Когда мы с братом были маленькие, он руководил колхозом, и постоянно был занят общественными хозяйственными делами. Мы с братом часто ездили с отцом по полям. Но уроки, литература, наши детские увлечения – этим тогда занимались мама и бабушка. Сейчас я многое обсуждаю с отцом – и политику, и поэзию. У меня скоро должна выйти книжка для детей. Я написал ее для сына, когда он был еще маленьким. Так вот отец вычитывал макет, делал замечания по содержанию и оформлению.

Сейчас мы с ним готовим к публикации книгу нашего односельчанина, историка и краеведа, директора школы в селе Алексеевка, где мы тоже когда-то жили (это родина моих родителей). Отец выступил составителем книги, собрал материал, написал большую интересную статью о школе, я отредактировал книгу и написал предисловие к ней. Так что, мы заняты общим делом, обсуждаем, спорим. Отец – мой учитель и лучший друг.



Что касается стихов, в прошлом году в издательстве РХГА вышел поэтический сборник «Вещь», в подготовке которого приняли участие студенты и преподаватели нашей Академии, в том числе и я. Мы быстро собрали стихи пятнадцати авторов, оформили книгу, а опубликовать ее помог коллега и друг Роман Викторович Светлов. Отвечая на вопросы о поэзии, я говорю про сборник не столько для Вас, Наталья (ведь Вы же одна из авторов), сколько для наших читателей. Не люблю рекламу, здесь речь, скорее, о гордости за то, что нам удалось сделать. На мой взгляд, действительно получилась вещь! И это наш общий поэтический подарок к 30-летнему юбилею РХГА.

Н.Х.: – У Вас голос сценический. Вы учились музыке?

А.С.: – Спасибо за комплимент. Голос, очевидно, достался от родителей. В детстве я три с половиной года занимался по классу фортепиано. Но для мальчишки из села Бородаевка добираться в музыкальную школу в районный центр, город Маркс, было сложно. В те годы я был единственным мальчиком у нас в селе, который учился в музыкальной школе, да еще на пианино. Понимаете?.. Сейчас, конечно, жалею упущенное. В юности учился играть на гитаре и могу что-то исполнить в компании.

Музыка – главным образом, классическая музыка – была и остается моей страстью. Это у нас семейное. Сын Саша имеет музыкальное образование. Он учится в математической школе и продолжает играть в оркестре школы имени Евгения Мравинского, которую окончил по классу скрипки. Совсем недавно их оркестр снова выступал в Мариинском театре. Я стараюсь всегда посещать их выступления. Уже восемь лет подряд мы с сыном ходим по абонементу на оперу в Мариинский театр. В этом году у нас Вагнер и Штраус. А с дочкой Леной четвертый год ходим в Мариинку (я или бабушка) по абонементу на балет. В этом году дочка пошла в первый класс и тоже начала заниматься на скрипке.



У нас поющая семья. И когда вместе с родителями мы собираемся за столом, всегда поём. Папа и мама исполняют песни из советских фильмов 50-х-70-х гг. И я, и брат все их знаем с детства. А теперь их знают и наши дети. У меня двое детей, а у младшего брата Сергея – четверо. И половину лета мы семьями, все вместе, обычно, живем на даче у родителей, под Саратовом, на Волге. Это и есть наша живая мифология.




*****

Литература об истории и культуре

Список А.А. Синицына для детей дошкольного и школьного возраста

  1. Лурье С.Я., Ботвинник М.Н. Письмо греческого мальчика

2. Остроменцкая Н., Бромлей Н. Приключение мальчика с собакой

3. Д’Эрвильи Э. Приключения доисторического мальчика

4. Рони Ж. Борьба за огонь (но это уже я читал в 1 классе)

5. Кун Н. Подвиги Геракла. Аргонавты

6. Гаспаров М.Л. Занимательная Греция

7. Алексеев С. Рассказы по русской истории (для начальной школы будет очень интересно)

8. Рассказы и повести А. Гайдара («Чук и Гек», «Тимур и его команда», «Судьба барабанщика», «Голубая чашка», «РВС» и другие)

9. Повести и романы Л.А. Кассиля («Кондуит и Швамбрания», «Вратарь Республики», другие)

10. Чуть попозже: повести и романы В. Крапивина: «Мальчик со шпагой», «Мушкетер и фея» (истории о Джонни Воробьеве), «Та сторона, где ветер» и другие.

*****

Литература: необходимый минимум

Список А.А. Синицына для студентов всех специализаций

  1. «Война и мир» Л.Н. Толстого

2. Поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея»

3. Четыре трагедии Софокла: «Царь Эдип», «Антигона», «Аякс» и «Филоктет»

4. Четыре пьесы и два десятка рассказов А.П. Чехова

5. «Евгений Онегин», «Капитанская дочка», «Маленькие трагедии» и три десятка стихотворений А.С. Пушкина

6. Трагедии Шекспира: «Гамлет», «Отелло», «Король Лир», «Макбет», «Ромео и Джульетта» и еще полдюжины драм

7. Пять романов Ф.М. Достоевского: «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», «Идиот», «Бесы», «Подросток»

8. «Медея», «Гекуба», «Электра» и другие трагедии Еврипида

9. Комедии Аристофана: «Облака», «Лягушки», «Мир», «Лисистрата»

10. «Фауст» Гёте

11. «Энеида» Вергилия

12. «Божественная комедия» Данте

13. Романы А. Дюма и романы Ж. Верна

14. «Мертвые души» и «Тарас Бульба» Н.В. Гоголя

15. «Отцы и дети», «Новь», «Дворянское гнездо» и рассказы И.С. Тургенева

16. Я бы еще назвал «Смерть Вазир-Мухтара» Ю. Тынянова, «Буранный полустанок» Ч. Айтматова, рассказы Борхеса, «Князь Серебряный» А.К. Толстого, пять романов Курта Воннегута, «Живые и мертвые» К. Симонова, романы Г. Грина, «Замыслил я побег» Ю. Полякова, также стихи Ф. Тютчева, Н.С. Гумилева, И. Бродского, Арсения Тарковского.