2 декабря 2008 года.
Доклад Ирины Геннадиевны Микайловой
(д.ф.н., профессор С.-Петербургского гуманитарного центра, член Международной ассоциации историков искусства и художественных критиков)
«Методология осмысления мистического и его роли в художественной культуре»
В доосевых сообществах понятие мистического сводилось к понятию tremendum – «ужасающего». Это понятие не сводится к обычному страху, не связано с инстинктом самосохранения. Его иллюстрирует библейский ужас перед Яхве, демонический ужас древних греков. Это архаическая родоплеменная тревога целого клана. Чтобы освободить сообщество от тревоги, требовалось жертвоприношение, при котором происходила канализация деструктивного фактора тревоги в конструктивную силу. Жертва, приносимая фантастическим прасуществам, становилась мистическим центром, восстанавливала целостность клана, расчлененного мистической тревогой.
Имеет место механизм трансформации, когда насилие, направленное на жертву, переосмысляется в священный трепет христианского культа. Осознается собственное ничтожество, бессилие индивида перед таинственным. Происходит самоуничижение перед абсолютной властью Творца. В чувстве священного появляется рационально-этический аспект высшей справедливости. В понятие священного привносится момент всемогущего «majestas».
Здесь уже таинственное «misterium» доминирует над жутким tremendum, а далее трансформируется в удивительное, mirum. Характерной реакцией для mirum будет изумление перед чем-то абсолютно чуждым, перед феноменом сверхъестественного, – stupor. В мистике это «совершенно иное» обозначается полюсом «ничто». Можно указать на три ступени mirum: 1) просто изумительного, 2) парадокса, 3) антиномии. Как совершенно иное, mirum не только превосходит наши категории, но и вступает с ними в противоречие, становится парадоксальным, выступая против разума. Отсюда происходит самая острая форма, называемая антиномической, предполагающей непримиримые и неразрешимые противоречия. Антиномическое снимает парадоксальное.
Одновременно с отталкивающим моментом tremendum в нуминозном присутствует нечто притягательное – fascinans. Эта двойственность нуминозного прослеживается во всей истории религии. Природа мистического дуальна: tremendum и fascinans; при стремлении человека соединиться с божественным, аспект ужасающе-страшного продолжает сохраняться.
Действия, направленные на отождествление со сверхъестественным, разбиваются на два класса: это 1) реализация магически-культовых ритуалов и, 2) экстатические методы. Нуминозное становится ценным само по себе, с ним стараются слиться, стремятся к нему как к высшему благу. Мистическое наполняется священным.
В христианстве достигается синтез мистической нуминозной природы Отца и снисхождение Сына. Всемогущество Бога-Отца порождает ужас, а Христос выступает как новатор, сделавший небо близким каждому индивиду, даря спасение. Происходит освобождение страха и трепета из инстинктивной природы. В молении Христа о чаше выражается трепет, ужас смертного перед тайной перехода в трансцендентное.
Иисус – говорящая жертва, символизирующая невинность всех жертв. Добровольная жертва Христа выражает инкорпорирование воли жертвы в ритуал жертвоприношения и способствует переосмыслению смерти как источника новой жизни.
Мистическое в художественной культуре.
Природа мистического в искусстве основана на рефлексии. Соотношение реального и фантастического, колебания между этими полюсами создают эффект мистического в искусстве.
Выделяются три функции мистического в культуре: инициативная, стимулятивная, индикативная.
Подходы: 1) дуалистический подход (эффект синхронизации; Соловьев, Пинский, Джеймс, Лавкрафт), 2) символический (выявление нуминозных факторов, инкорпорированных в чувственную реальность или вторгающихся в нее; Кастекс), 3) синтетический (синтез дуалистического и символического, взаимопереходы между чувственной и трансцендентной реальностями; Мущик, Брион, Кайюа, Хеви).
Мистическое в художественной реальности:
Мистическое необычное, мистическое чудесное (вмешательство потусторонних сил), мистическое сверхъестественное (сверхъестественное чудесное, экзотическое чудесное, научное чудесное).
Мистическое в мировой живописи.
Мистицизм и протореализм Иеронима Босха. Доминанта точек начального и конечного равновесия. Мистическое в качестве разрушения доминирующего идеала. Закон взаимоперехода плотной и тонкой материи. Мистическая идея всеобщего отцовства.
Символизм и мистицизм. В. Холен Халст: передача потока мистических переживаний, воспроизведение пути вхождения Христа в наше сердце
Символизм и экспрессионизм, на примере Эдварда Мунка. Серия графических работ о мадоннах 1895 г. (модель – Эва Мудочи), интерес к переживанию мистики зачатия у женщины. Идея «смерти и жизни».
Обсуждение.
А. В. Горин: Продолжает ли эзотерическое и мистическое знание, закодированное в произведениях искусства, оставаться тайным, безмолвным знанием после того, как его пытаются высказать, интерпретировать, применить к нему методологический подход?
Ответ: Произведение искусства передает общезначимую эмоциональную информацию. Высказать до конца в понятиях эту тайну нельзя. Описание содержания художественного произведения является вторичным, приоритетным здесь выступает выявление механизмов действия на воспринимающую сторону. Состояние художника отображается в его творении, и зрители, переживающие сходное состояние, получают возможность осмыслить свои переживания, понять, осознать то, что обычно находится в сфере подсознания. Это понимание без слов, на уровне образов. При умении понимать собственное безмолвие отпадает необходимость в словах.
С. В. Пахомов: Допустимо ли какое-то общее определение мистического, есть ли у вас собственное определение?
Понятие мистического все-таки должно оставаться синкретическим, оно все равно будет собранным, производным. Те методы, которые я использую, строятся на дуальных оппозициях, на законе сохранения энергии. Могу повторить то, что говорилось в начале моего доклада об экзистенциалах; другое дело, что те интерпретации, которые имели место в начале 19 века, в 20 веке могли быть уже не совсем в том русле, которое было тождественно развитию в языке эволюционных представлений. В художественной культуре представление о мистическом постепенно трансформировалось.
Вопрос: Какого подхода придерживался Густав Майринк, если следовать вашей логике?
Ответ: Скорее всего, его можно считать сторонником дуалистического подхода.
В. Г. Рохмистров:. Вы упомянули, что греческое слово «мистерия» происходит от санскритского корня «mus». На основании чего строится такая этимология?
Ответ: Это одна из версий происхождения слова «мистерия», упоминаемая в книге Р. Отто «Священное». Согласно Р. Отто, «mysterium, mystes, mystic, - все эти слова, вероятно, восходят к одному и тому же корню, который сохранился в санскритском mus. Это – «скрытое, спрятанное, темное тяготение»… В общем смысле mysterium означает прежде всего «тайну», как нечто странное, непонятное, непроясненное вообще». ( Отто, Рудольф. Священное. – СПб.:2008. – С. 44)
С. В. Пахомов : Если рассматривать понятие мистического в этнопсихологическом контексте, то изменялось ли оно не только от эпохи к эпохе, но и от народа к народу? Что находили в этом понятии для себя различные народы?
Ответ: В обществах доосевого времени попытки выражения, осмысления мистического были призваны решать проблемы выхода из кризиса, выполняли интегративную, стимулирующую функцию, были направлены на предотвращение угрозы раскола, разрушения клана. После осевого времени понятие мистического могло претерпевать качественные изменения идеологического характера, как в случае с еврейским народом.
А. В. Горин: Какие методологические критерии следует применять для того, чтобы считать то или иное художественное произведение обращенным именно к теме священного?
Ответ: Необходимо провести психоаналитическое исследование с целью определения объекта эмоционального отношения. Содержательный аспект здесь не является главным, важно эмоциональное отношение, направленность к священному, закодированные в работе художника.