ЛИНГВИСТИКА И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

П. П. Антоненко

СРАВНЕНИЕ СЕМАНТИКИ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ (НА ПРИМЕРЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ ЦВЕТ)

Возможность успешной коммуникации между различными культурами напрямую зависит от универсальности базового множества семантических примитивов, из которых каждый язык может создавать бесконечное число "идиосинкретичных" понятий. Языковые и культурные системы сильно различаются, но существуют семантические и лексические универсалии, указывающие на общий понятийный базис, на котором основываются человеческий язык, мышление и культура.

Можно ли считать понятие цвета универсальным? В европейских языках система дифференциальных признаков, на основе которой выделяются цвета, одна и та же и складывается из тона, насыщенности и яркости. Но есть цвета, которые иначе, чем европейские, членят спектр. Таким образом, "...противопоставления, в терминах которых в разных языках определяется субстанция цвета, могут зависеть главным образом от ассоциации лексических единиц с культурно значимыми аспектами предметов окружающей действительности" (Лайонс, 1968).

По мнению А. Вежбицкой, во всех культурах для людей важно зрительное восприятие и важно описание того, что они видят, но они не обязательно имеют специальный термин "цвет" для обозначения одной из сторон их зрительного опыта. Итак, нет "цветовых универсалий", но есть "универсалии зрительного восприятия", которое является одним для всех людей, но языковая концептуализация различна в разных культурах.

Если рассматривать английское blue и русские "голубой" и "синий", можно сказать, что они не имеют явной ассоциации между концептом данного цвета и концептом "небо". Они референциально соотносятся с небом, но только голубой может быть прямо уподоблен небу, тогда как про синий нельзя сказать "такой как небо", хотя он может заставить думать о небе. Между тем английское blue не специфировано и может обозначать и небесно-голубые и не небесно-голубые оттенки небесно-морского диапазона. "Лучший образец" blue темнее, чем "sky-blue" и более "яркий", чем blue озер и морей. Его точный оттенок, скорее, может зависеть от некоторых особенностей человеческого перцептивного аппарата, чем от тех оттенков, оттенков, которые чаще встречаются у неба или воды.

Структура blue не имеет конкретного образца, она только содержит элементы референциальной отнесенности. То же можно сказать и о русских "голубой" и "синий". Но можно ли считать оба цвета "основными"? Да, т. к. есть свидетельства, что при изучении английского языка русские неизменно бывают удивлены, когда узнают, что в английском есть только одно слово для обозначения голубого и синего. Кроме того все уверены, что голубой и синий имеются среди цветов радуги. Итак, английское blue находится где-то между русскими синим и голубым. И это, так называемое, фокусное blue определяется в терминах универсальной человеческой нейрофизиологии. Этот факт указывает на непреодолимый разрыв между нейрофизиологией и значением. В данном случае отсутствует не категория восприятия, а концептуальная категория. Английское red и русское "красный" не мотивированы. Но, вероятно, можно найти какие-нибудь общие связи, которые объединят говорящих в группы, как носителей определенной концептуализации для рассматриваемой категории. Толковать слово red, в смысле цвета, осознаваемого как цвет крови не совсем адекватно. Но можно считать, что red - это "насыщенный", "теплый" цвет. Из четырех "основных цветовых категорий" - red, yellow, green, blue, только красный и желтый осознаются, как "теплые" цвета. Желтый осознается, как "теплый", потому что ассоциируется с солнцем, а красный с огнем. Ассоциация между огнем и красным подкрепляется существованием таких выражений, как red-hot - "раскаленный докрасна", red coals - "красные угли" и др. И в английском и в русском языках различие между красным и желтым состоит в том, что желтый осознается, как светлый цвет, в то время, как красный не осознается ни как светлый, ни как темный.

Цветовые концепты связаны с определенными "универсальными элементами человеческого опыта". Цветовые ощущения возникают в мозгу, а не в окружающем нас мире, и их природа определяется человеческой биологией. Но для того, чтобы говорить об этом восприятии, мы проектируем его на нечто общее в нашем окружении. Связь между представлением цвета в мозгу и языковым представлением о цвете может быть опосредована понятием. Данные чувственного восприятия субъективны, а понятия могут быть общими для всех.

И соответствий у разных цветовых категорий в разных языках будет тем больше, чем ближе и теснее связь между культурами.

См. подробнее: Райзман Б., Залите Т. Долг чести (о некоторых переводах из Киплинга) // Мастерство перевода. М., 1981. С. 232-233.

* Полина Павловна Антоненко, студентка 2-го курса РХГИ.


© Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2000