РУССКАЯ ХРИСТИАНСКАЯ ГУМАНИТАРНАЯ АКАДЕМИЯ

П. В. Берснев*

ОТ АРХАИКИ ДО НЕОАРХАИКИ - ЖАЖДА САКРАЛЬНОГО И ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ В ИНОБЫТИЕ

Архаическое сознание имеет ряд характерных признаков, среди которых определяющим является целостное восприятие мира, вера в космичность (упорядоченность) Вселенной. Даже восприятие добра и зла обусловлено этой космичностью. На этом основании разделяются и "представители" сакрального мира. Те, что стоят на стороне вселенского порядка (авест. аша, вед. рта ) - ашаваны. Те, что нарушают порядок - другванты ("приверженцы лжи", авест. друг). Вселенский порядок и есть Истина. Рта имеет значение и самого ритуала, который приобщает человека к Космическому порядку. Рта - есть сам космообразующий ритуал.

Арийские риши, жрецы Шумера и Египта, друиды и шаманы были хранителями "высокой мудрости", обитателями двух миров - сакрального и профанного, а также посредниками между миром людей и потусторонним ми-ром. Бубен шамана и "небесная ладья Инанны" движутся одновременно в двух мирах - земном и небесном. Мифы хранят память о Золотом Веке, времени, когда все было единым, "голографичным", нерасчлененным на непреодолимые границы. Это время не осталось где-то там - на расстоянии неисчислимых кальп и не ожидает нас в далеком будущем (ведь далеко и давно - это разные вещи, и если давно, это не значит далеко). Это реальность, которую перестали воспринимать мы - обитатели плоского профанного мира, но в которую шаманы и йогины проникают по собственному желанию. И эта реальность существует здесь и сейчас (ведь нирвана и сансара, как это говорится в "Мула мадхьямике карике", лежит в одних границах, а лучше сказать - в одном безграничном).

Архаические техники экстаза, позволяющие выйти за пределы точки на плоскости, точки, которую мы называем "Я", позволяющие подняться над скукой и давящей пустотой профанной реальности, органически влились в религии чистого опыта и сохранились до наших дней. Архаический миф и ритуал - это определенные психотехнические инструменты, которые при правильном их использовании открывают Врата в сакральный мир. Их задача - не механическое воспроизведение космогонической схемы от страха перед крушением мира, не драматизация далекого прошлого, а также не зеркало представлений "первобытных" людей и их поведения в связи с этими представлениями. Как врата они не самоценны, а являются способом достижения определенных трансперсональных переживаний. В этом профанном и плоском мире, мире "пыли и грязи" трансцендентные явления присутствуют как архитипические образы и символы, отражаются в иконах и статуях, янтрах и мандалах. Но в самих трансперсональных состояниях они обретают иной объем и иное бытие. Миф и ритуал находятся как бы на границе мира сакрального и профанного. Ритуал - способ перевода в иное измерение, а миф - способ выражения этого измерения в земных образах. В мире как будто существует незримая взаимная симпатия между сакральным миром и нами, обитателями дольнего мира. Высочайший мир изливается к нам в само-откровении, а мы жадно глотаем чистый воздух иерофании. Сокровенный мир раскрывается в нашей реальности, ограниченной социокультурными и прочими "априорными" рамками, в виде символов инобытия, в виде сложной, но угадываемой мандалы. Мы почти слышим звуки ангельских голосов. Сакральные образы присутствуют в нашем мире как указатели, по которым через священнодействие мы восходим (совершаем трансцендирующий акт превозмогания самих себя) в Сакральное.

К архаическому сознанию нельзя подходить с заранее приготовленной чисто рациональной парадигмой (научной, философской, психологической). Это чревато редуцированием архаического сознания и "укладыванием" его на ложе Прокруста. Анализ мифов и ритуалов даже с позиции трансперсональной психологии склонен рассматривать таковые в некоторой ретроспективе пренатальной и перинатальной матриц, т.е. в прошлом исследуемых индивидуумов, в отпечатках прошлого опыта, а не в настоящем ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. Таким образом, содержание мифов лишается онтологического статуса. Чтобы не допустить выхолащивания мифов, в архаическое сознание надо погружаться, проникать по ту сторону мифа и ритуала, переступать порог сакральных врат, используя прежде всего язык, на котором говорит само это сознание. По сути любой язык как означающая система и является дверью в определенную реальность (непосредственно это видно на примере мантр, произнесение которых, можно сказать, переводит практикующего в иной "психоэнергетический ре-жим", переносит в иное поле восприятия и осознавания действительности; тоже можно сказать о музыке и ритме). Архаический язык - это прежде всего язык мифов и ритуалов. Этот язык позволяет нам заглянуть в реальность, которая намного ярче, объемнее, живее тусклой и плоской действительности, окружающей нас и частью которой мы себя осознаем. Достаточно хотя бы вспомнить себя в том возрасте, когда сказки казались нам былью.

XX век не утратил интереса к явлениям, характерным для архаики. С середины 50-х годов оккультизм, магия, шаманизм и т.п. стали предметом серьезных научных исследований. Достаточно упомянуть такого яркого ученого-религиоведа как Мирча Элиаде. Что же является причиной потребности в подобных вещах у человека, стоящего на пороге третьего тысячелетия?

Самое распространенное объяснение - кризис традиционных религий, начавшийся в XIX веке. Этот кризис породил новые оккультные движения, такие как теософия Блаватской, антропософия Штайнера и т.п. Запад потянулся к Востоку, чтобы найти в тибетских, индийских и китайских религиях что-то новое и свежее. Разочарование в традиционных общественных ценностях, вопросы, оставшиеся без ответа, чувство неуверенности и незащищенности перед механизацией и урбанизацией жизни и т.д. - все это называлось среди причин интереса к медиумиче-ским сеансам, магическим кристаллам, гаданиям и астрлогии. В эпоху поздней античности, когда вместе с Римской империей рушились и старые представления о мире, обнаруживается огромный интерес к оккультизму, когда на базе эллинистического религиозного синкретизма была создана обширная эзотерическая литература, кодифицированы "герметические науки" (алхимия и астрология). Эпоха Возрождения также не обходила вниманием магической темы. В это время гримуары начали распространяться в печатном виде.

Но на мой взгляд, разочарование в ценностях эпохи, переживающей кризис, является не причиной, а лишь условием увеличения интереса к "сокровенной мудрости" для широких масс. В принципе интерес к мистико-магической сфере не исчезал никогда. Античность и Средневековье, Возрождение и Новое Время имели своих мистиков и магов, но в периоды кризиса отживших парадигм эзотерическая тема из более маргинальной превращалась в менее маргинальную. Как ручей превращается в реку, "герметическая наука" текла из уединенных жилищ деревенских знахарей в храмы тайных орденов и вновь разливалась в маленькие ручейки в сознании отшельников. Основная же причина оккультно-магических явлений, на мой взгляд - неистребимое архаическое сознание, которое никуда не исчезло с приходом "осевого времени", а также не исчезла потребность в нем. Тип сознания, который принято называть архаическим, живет и в наши дни, воплощаясь в современных оккультных, эзотерических, магических движениях. Не имеет особого значения, в какие формы облекается сакральная архаика - в восточные или готическо-романтические, этот дух имеет одни глубинные корни - жажду иного священного бытия.

В целом можно сказать, что человек стремится вы-рваться из рамок кошмара опустошающей сердце повседневности. Чтобы освободиться от оков затхлого и однотонного существования, похожего больше не на жизнь, а на вечное умирание, человек прибегает к языку, символам архаики, которые дают ему возможность совершить прорыв в сакральное, в сказку и поэзию жизни. Как говорил Новалис: "Поэт и жрец были вначале одно, и лишь последующие времена разделили их. Однако истинный поэт всегда оставался жрецом, так же как истинный жрец - поэтом. И не должно ли грядущее снова привести к старому состоянию вещей?"

* Павел Валерьевич Берснев, студент III курса РХГИ.