|
А.А. Ермичёв: Ну и последнее сообщение Людмилы Анатольевны Фокиной «Значение Александро-Невской Лавры в создании модели соотношения церкви и государства». Людмила Анатольевна Фокина – кандидат философских наук, доцент социологии в СПбГУ.
Л.А. Фокина: Я буквально три минуты-четыре, основные тезисы. Я благодарю, во-первых, за возможность выступить уважаемого председателя конференции. И хотела бы вот на что обратить внимание. Российская модель взаимоотношения церкви и государства значительно отличается от русской, имеет длительную историю своего существования. Но и та и другая восходит к Византии, византийская модель здесь всеми специалистами прекрасно изучена и хорошо узнаваема. Я бы хотела обратить внимание только на один момент. Существует так называемая антитеза «империи пустыни», про нее много писали. Смысл заключается в том, что монашество как наиболее радикальное выражение церкви противостоит власти во всем её величии, это с одной стороны. Но с другой стороны следует обратить внимание на то, что власть и монашество теснейшим образом были связаны. И в обряде инаугурации императоров византийских был такой момент, когда им подавали мешочек с землей, и они вообще облекались в монашеские одежды. Т.е. смысл заключается в том, что тот правитель, который имел всё, он в принципе не имел ничего, потому что всё было даровано ему Богом, и об этом ему усердно напоминали. И вот этот момент единства монашества и императорства оно очень таким знаковым образом свидетельствовало о действительно симфоническом единстве двух этих институтов в структурном единстве, в социальных процессах Византии. Понятно, что между ними были конфликты, противоречия, но, тем не менее, это не имело ничего общего с новоевропейской моделью союза алтаря и трона, которой появляется уже значительно позже. Сначала в русской модели мы видим преемственность Византии и невероятно глубинное я бы сказала уважение и народа и многих поколений власти. У нас два равноапостольных святых, возможно, меня поправят – это Ольга и Владимир, и оба они облечены высшей державной властью. Надо сказать, что в русский период князей было достаточно много, которые получали сан священства, т.е. были святыми. А вот, скажем, в царский период эта модель сразу прекращается, и мы имеем только одного царя, который наверно стоит всех, но, тем не менее, только одного. И вот соотношение именно этого ракурса монашествующих и властителей оно достигает своего высшего, по всей видимости, одного из высших воплощений в лице Александра Невского, который принимает схиму. И который, во-первых, сохраняет российскую идентичность, который благоверный князь, мы будем про него говорить, трехсотлетие исполняется, и сейчас очень много публикаций идет связанных с ним. И вот любопытно, что в синодальный период, когда происходит именно не просто разрыв между церковью и государством, а серьезные такие я бы сказала конфликты, в это время Петр Первый привозит именно мощи Александра Невского. Т.е. человека святого, который совмещает в своем лице титул правителя и титул схимонаха даже. И вот этот момент такого сакрального единства двух этих институтов социальных он присутствует именно в Петербурге, который становится столицей российской империи и которая чрезвычайно важна. Я бы хотела обратить внимание только единственное. Заканчиваю, потом что народу много, все устали, я так признательна, что мне дали два слова сказать. Обратите внимание, что в российской традиции формируется лаврская Троицкая традиция в отличие, скажем, Успенской традиции в Киеве. Я достаточно хорошо знаю традицию Украины, могу вам сказать, что все три лавры, а там третья лавра, которая сейчас есть это в Донецке, они все Успенские очень четко. И поскольку еще Троицкие чтения, Троицкие ларвы мы учреждаем здесь первоначально в Москве. И очень интересная система Троицкой лавры, а потом в Петербурге как именно вот этот идеал единства огромной уже империи и вот этого довольно жесткого противоречия между двумя институтами. И мне кажется, что идея Троицы она становится такой доминантой в развитии российской даже государственности. Это такой достаточно сложный и сильный момент, который подлежит достаточно, я думаю, глубокому изучению впоследствии. А в настоящее время, просто очень коротко завершая, просто хочу сказать, что идея единства все-таки этих властей, единство не структурное уже, не институциональное, а будем говорить вот в социальном служении, она уже имеет значение. И думается, что во многом сейчас от успешности деятельности двух этих социальных институтов будет зависеть наше будущее. И я хочу закончить словами Патриарха Кирилла, который говорил: «Господи, если бы у нас правители были святые, какая бы у нас была история!» Спасибо.
Вопросы А.А. Ермичёв: Да, пожалуйста, задайте вопросы. В.И. Лысенко: У Вас было объяснение Троицкой... Л.А. Фокина: Да. В.И. Лысенко: А объяснение Успенской тогда, как Вы думаете? Л.А. Фокина: Лавра Киево-Печерская, которая является основной, она чрезвычайно особенно храм, бывшая трапезная, Антония и Феодосия он удивительно похож на Софию. Дело в том, что софийская традиция она преломляется в России. Я вот Анатолия Юрьевича как большого специалиста сразу спросила: какая основная доминанта символическая была, допустим, в Византии? Он не раздумывая сразу ответил, конечно София, очень похожи храмы софийские. И вот Успенская Лавра она имеет, мне представляется, здесь очень трудно сказать, но Успенская Лавра это калька все-таки, успенских лавр было очень много в византийской империи. Т.е. это традиция не самостоятельной еще значимости. Это традиция связи с Византией, в том её промежуточном состоянии, когда успенские храмы там значительно более получают распространение. Г.М. Голод: Успенские преобладают на Украине, да? Л.А. Фокина: Успенские только на Украине, все лавры только Успенские. А у нас Троицкие, вот обратить на это внимание на это стóит уже и более подробно исследовать. А.А. Ермичёв: Спасибо Вам, Людмила Анатольевна! Л.А. Фокина: Пожалуйста.
|
