Материалы конференции
2006 го
да
(представлены в формате .htm)

 

И. А. Федоров
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ ГЕРМАНИИ В СКАНДИНАВИИ И ПОЛИТИКА ШВЕЦИИ
(МАРТ-ИЮНЬ 1940 ГГ.)

Подписание в Москве 12 марта 1940 г. советско-финляндского мирного договора позволило избежать вторжения как западных союзников, так и Германии в Скандинавию, поскольку вместе с завершением "зимней войны" исчез и благовидный предлог для высадки войск в северный регион.

Тем не менее, ни Англия, ни Германия не оставили своих стратегических планов, касающихся Скандинавии, а, напротив, приступили к их тщательной разработке. В середине марта в Стокгольме стали появляться новые слухи о скорой высадке войск союзников на севере Европы и о минировании норвежских территориальных вод.1

Во время аналогичной угрозы в начале 1940 г. правительства Норвегии и Швеции отреагировали очень резко и заявили Англии свой протест. Теперь же, спустя более двух месяцев, реакция была намного более спокойной. За последнее время правительства северных стран успели убедиться, что подобная акция англо-французских войск еще находилась в начальной стадии планирования и соответственно не могла быть осуществлена в ближайшее время.

К тому же, захват Нарвика (а именно этот порт рассматривался союзниками в качестве главной своей мишени) весной 1940 г. уже не приносил ощутимой пользы, так как в скором времени должен был растаять лед в Ботническом заливе, и тогда вся шведско-германская торговля могла уже осуществляться через шведский порт Лулео. Учитывая также и опасность ответного удара со стороны Германии, шведское руководство считало интервенцию союзников маловероятной, и поэтому реагировало на доходившие до него слухи весьма сдержанно.

Вместе с тем, нельзя было недооценивать то внимание, которое Лондон и Париж проявляли к скандинавскому региону в целом и проблеме поставок шведской железной руды в Германию в частности. Это внимание постепенно возрастало по мере развития событий в ходе "зимней войны" и достигло своего пика после ее окончания.

Во время совещания 28 марта 1940 г. в Лондоне Военный совет союзников утвердил план минирования норвежских территориальных вод на 5 апреля.2 Эта мера была направлена на то, чтобы заставить шведские корабли с железной рудой, направляющиеся в Германию, покидать нейтральные воды и выходить в международные, где их могли контролировать англичане. На этом же совещании был одобрен предварительный план высадки англо-французских войск в районе Нарвика и еще в нескольких норвежских портах, однако, точная дата согласована не была.3

Забегая вперед, необходимо признать, что большинству этих намерений так и не суждено было реализоваться, а те планы, которые все же осуществились, были явно запоздалыми и не принесли серьезных результатов. Так, например, из-за разногласий у англичан и французов минирование норвежских вод было произведено не 5 апреля, как было запланировано, а лишь 8 апреля.4 Эту операцию была провели удачно, но ее эффект оказался незначительным, поскольку сведен к минимуму уже на следующий день, когда немецкие войска одновременно оккупировали Данию и крупнейшие города в Норвегии, включая и Нарвик - одну из главных целей Англии и Франции.

Таким образом, Германия опередила союзников и захватила инициативу в регионе. В отличие от англичан, Гитлер уже 26 марта принял окончательное решение о захвате Норвегии и Дании 8-10 апреля (операция "Учение на Везере")5 и с этого момента вел активнейшую подготовку данной операции. В итоге, действия Германии были спланированы несравненно лучше, о чем свидетельствует быстрота и размах операции 9 апреля.

Молниеносность захвата немцами Норвегии и Дании стала неожиданностью для западных союзников. Только спустя несколько дней Англия и Франция, до этого пребывавшие в состоянии замешательства, оказали первое серьезное сопротивление действиям вермахта в Норвегии, начав 14 апреля высадку своих войск в районе Нарвика. Таким образом, началась война в Норвегии, которая, хотя и не распространилась на территорию соседней Швеции, но все же сделала её положение крайне серьезным.

Перед тем, как рассмотреть шведскую внешнюю политику в последующий период необходимо ответить на вопрос: почему же операция "Учение на Везере" не коснулась Швеции?

Очевидно, ответ на данный вопрос складывается из нескольких составляющих.

Во-первых, захват Швеции одновременно с оккупацией Норвегии и Дании не давал немцам дополнительных экономических преимуществ перед Союзниками. Шведская промышленность (кроме, собственно, военной) уже работала в значительной мере на Германию. Опаснее для Гитлера было бы разрушение шведами своей промышленности и транспорта в случае нападения извне, о чем не раз предупреждали шведские политики в газетных интервью.6

Во-вторых, немецкому командованию приходилось уже считаться с возросшей обороноспособностью Швеции. Все виды вооружения и численность мобилизованных значительно выросли с сентября 1939 года. К тому же действия по отпору захватчикам неоднократно продумывались и отрабатывались во время учений шведских войск, и, следовательно, оккупация Швеции обещала стать намного более затруднительной, чем оккупация её северных соседей.

Наконец, в первые апрельские дни ведущие шведские политики в один голос уверяли всех со страниц газет в своей полной решимости, если понадобится, с оружием в руках защищать нейтралитет своей страны.

Необходимо все же признать, что ни один из этих факторов, вероятно, не смог бы остановить Германию, в случае, если захват Швеции немцам действительно был бы выгоден и диктовался бы всем ходом событий. Фактически, оккупация Швеции в той ситуации была излишней. Так, с нападением на Норвегию и Данию Стокгольм попадал в стратегическое окружение со стороны Германии и был практически отрезан от Запада. Теперь Гитлер имел все необходимые возможности для того, чтобы увеличить свое политическое и экономическое влияние в Швеции. При этом было необязательно прибегать к военным мерам.

Утром 9 апреля немецкий посланник в Стокгольме Виктор Вид передал министру иностранных дел Швеции Кристиану Гюнтеру ноту, в которой содержались требования к шведскому правительству.7 К их числу относилось строжайшее соблюдение нейтралитета, воздержание от любых мер, направленных против оккупации Дании и Норвегии (в частности, от мобилизации войск), а также продолжение поставок железной руды в прежних объемах. При этом Вид устно заверил Гюнтера, что шведские интересы ни коим образом не будут задеты в ходе операции Германии в соседних скандинавских странах.8

Через несколько часов шведское правительство подготовило письменный ответ на утреннюю ноту. В нем уже премьер-министр страны Ханссон официально заявил, что его кабинет принимает требования Германии, оставляя, однако, за собой свободу действий в таких вопросах, например, как защита своего нейтралитета и связанные с ней военные меры. Устно было добавлено, что в определенных обстоятельствах правительство могло пойти на увеличение военной готовности, но такие меры не будут направлены против действий Германии в регионе.9

Так, в течение следующей недели в Швеции была проведена общая мобилизация, названная "увеличением готовности", чтобы лишний раз не раздражать немцев. За эти апрельские дни численность армии увеличилась с 85 до 320 тысяч человек, то есть, примерно, в 4 раза. К тому же, 11 апреля были заминированы воды вдоль западного побережья страны. Наконец, были усилены строгости в отношении воюющих сторон: было объявлено о том, что все иностранные самолеты, нарушившие шведское воздушное пространство, будут сбиваться без предупреждения.10 Необходимо признать, что это были не пустые слова. Так, уже 22 апреля центральные шведские газеты помещали на своих страницах сообщение о том, что из пяти немецких самолетов, летавших над территорией Швеции днем ранее один был сбит зенитной артиллерией около города Мельндаль, а четыре человека из его команды интернированы.11

Серьезность предпринятых правительством военных мер, по всей видимости, была направлена на то, чтобы развеять все сомнения немцев в способности Швеции защищать свой нейтралитет. О важности этого вопроса для Германии 11 апреля в очередной раз говорил глава немецкого МИДа И. Риббентроп во время встречи со шведским послом А. Рихертом.12 С одной стороны, он выразил уважение твердой позиции шведского правительства и заявил, что Берлин стремился к поддержанию самых дружественных отношений со Стокгольмом. С другой стороны, по словам Риббентропа, Германия была недовольна и озабочена тенденциозным и некорректным освещением событий в Дании и Норвегии в шведской прессе.13 Швеция, по мнению немцев, должна была соблюдать нейтралитет и в общественном мнении, а провокационные статьи в шведской печати наталкивали немцев на размышления о враждебной позиции шведского народа.

Вероятно, "провокационными статьями" Риббентроп называл дебаты в шведской прессе по вопросу о причинах нападения на Норвегию и Данию и о ходе самих военных действий. Эти дебаты шли на протяжении всего апреля, и между строк в шведских газетах можно было прочитать искреннее сочувствие северным соседям и осуждение Германии. Шведское правительство в ответ на заявление Риббентропа попыталось усмирить прессу, объяснив, что в тот период стране более всего необходимы были дружеские отношения с Германией.14

Необходимо заметить, что сложившаяся после оккупации Дании и нападения на Норвегию ситуация значительно отличалась от ситуации во время "зимней войны". Соответственно, отличалось и отношение шведского правительства к этим событиям. Теперь Ханссон, в отличие от зимних месяцев, был в значительной мере связан немецкими требованиями соблюдения Швецией нейтралитета. Это делало шведскую помощь Норвегии затруднительной, если учитывать военное преобладание Германии в регионе. Шведы, разумеется, горячо сочувствовали своим соседям. Однако, правительство вынуждено было пойти на строгое соблюдение нейтралитета, отказавшись при этом от благоприятствования интересам Норвегии.

С 13 апреля Ханссон в принципе запретил всякий экспорт или транзит военных материалов в Норвегию. Запрещена была вербовка добровольцев, выезд их в соседнюю страну и служба шведских военных в норвежских войсках. Также запрещены были выступления норвежских лидеров на шведском радио, а королевской семье Норвегии, в случае ее появления в Швеции, грозило интернирование.15

Очевидно, что в те дни шведское правительство сделало даже больше, чем требовали от него немцы, и заняло позицию неблагожелательного нейтралитета по отношению к своим соседям. 24 апреля норвежцы вручили Гюнтеру ноту протеста по этому поводу,16 но ситуацию изменить они так и не смогли. По всей видимости, неблагожелательность или излишняя принципиальность в соблюдении нейтралитета проводилась шведскими властями в целях самосохранения.

Несмотря на то, что Ханссон не видел в те дни сиюминутной опасности нападения со стороны Германии, все же такое развитие событий с каждым днем становилось более вероятным. Так, 14 апреля англо-французские войска высадились в Норвегии. В случае их успехов и ухудшения положения немецкой армии можно было вполне ожидать, что Гитлер захочет улучшить свое положение за счет Швеции. Дело в том, что наиболее безопасные пути сообщения между Германией и ключевыми позициями немцев в Норвегии проходили через шведскую территорию, и поэтому шведское правительство не имело права игнорировать возможность нападения вермахта, слухи о котором периодически доходили до Стокгольма.17

В этой связи особенно важно было убедить Берлин в том, что шведы с оружием в руках готовы защищать свой нейтралитет. С этой целью 15 апреля в немецкую столицу отправилась специальная шведская делегация, возглавляемая генералом Фабианом Таммом.18 Прием Гитлера был достаточно дружеским, но оставлял определенные сомнения в будущем шведско-германских отношений, так как фюрер весьма резко выразил свое недовольство антигерманской позицией шведской прессы. Во избежание осложнений, король Густав отправил Гитлеру 19 апреля личное послание, написанное в очень учтивом, но уверенном тоне. В нем, в частности, в очередной раз говорилось о решимости всего шведского народа всеми силами противостоять покушениям на свой нейтралитет, с чьей бы стороны они не исходили.19

Пока шведское правительство ожидало ответа на это послание, тучи продолжали сгущаться над Стокгольмом. В шведскую столицу из различных источников продолжали поступать слухи о возможном нападении Германии и об ее планах относительно Аландских островов и острова Готланд.20 Эти слухи косвенно подтверждались и участившимися в последние дни полетами немецких самолетов над территорией Швеции. Как заметил Гюнтер в своем разговоре 24 апреля с норвежскими коллегами, он со дня на день ожидал нападения.21

Однако, на этом кризис неопределенности в шведско-германских отношениях миновал. 26 апреля король Густав зачитал своему правительству ответ Гитлера. В нем фюрер с уверенностью заявлял, что Германия и впредь будет уважать шведский нейтралитет, и уважение это значительно окрепло после того, как немецкое руководство узнало из захваченных в Норвегии документов о твердости шведского правительства во время советско-финской войны в вопросе о пропуске союзных войск.22 В целом, послание Гитлера было составлено в выражениях, которые исключали военную опасность со стороны Берлина, по крайней мере, в ближайшее время.

Тем не менее, вскоре развитие событий в Норвегии в очередной раз поставило Швецию в крайне сложное положение. 2 мая союзники после неудавшейся попытки взятия Тронхейма эвакуировались из центральной части Норвегии.23 Теперь англо-французские войска были сосредоточены на севере страны и их главной целью стал город Нарвик, занимаемый немецкими войсками.

Суть данной ситуации для шведского правительства сводилась к следующему: пока немцы, находящиеся в Нарвике, они были в опасности, в такой же опасности оказалась и Швеция. Объяснялось это тем, что данный норвежский порт располагался в непосредственной близости со шведской границей и был соединен со шведской территорией железной дорогой, по которой в Нарвик доставлялась железная руда для поставок в Германию. С одной стороны, это делало Нарвик очень желанной целью для западных союзников. К тому же, нельзя было исключать, что в случае их победы на севере Норвегии они не решат развить этот успех и на территории шведской Лапландии, то есть, непосредственно заняв железорудный бассейн. С другой стороны, можно было ожидать, что немцы потребуют транзита через территорию Швеции военных материалов для укрепления своих позиций в регионе.

В целом, ситуация начала развиваться по второму сценарию. С конца апреля - начала мая транзитный вопрос стал главным в шведско-германских отношениях. В последние дни апреля немецкая сторона запросила разрешение на пропуск военных материалов,24 но Ханссон ответил отказом, сославшись на общественное мнение, которое, мягко говоря, не одобрило бы этот враждебный акт по отношению к братскому норвежскому народу.25

6 мая Геринг во время встречи с очередной делегацией во главе со шведским генералом Таммом выразил раздражение, говоря от имени немецкого руководства, отказом Швеции и намекнул на очень негативные последствия в случае очередного отказа.26 Так, он заявил, что согласно приказу Гитлера Нарвик должен был, во что бы то ни стало, остаться под немецким контролем. Уже 11 мая при повторной встрече со шведскими представителями он выразил свою угрозу более четко, сказав, что последствия могли включать ограничение свободы действий на Балтике, а также сокращение поставок немецкого оружия в Швецию.27

Не менее важным аргументом в пользу принятия немецких требований могли послужить новые успехи немецких войск в Европе. Так, 10 мая началось успешное наступление вермахта на запад, приведшее вскоре к падению Нидерландов, Бельгии и Люксембурга. Шведское правительство прекрасно понимало, что недооценивать угрозу со стороны Германии было в те дни крайне опасно. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что в ночь на 14 мая шведские войска на норвежской границе были приведены в состояние полной боевой готовности.28

Вместе с тем, руководство Швеции придерживалось своей первоначальной позиции и 16 мая опять отклонило нажим Риббентропа и Геринга по поводу предоставления Германии права на ранзит.29

Может показаться, что такая позиция была весьма странной и даже легкомысленной. Действительно, проявлять излишнюю твердость в этом вопросе на фоне победоносного шествия немецких армий по Европе было достаточно безрассудно со стороны шведского кабинета министров. Но в те дни Ханссон не рассматривал свой отказ, как окончательный. Он, в первую очередь, надеялся, что после доверительного письма Гитлера Густаву V немцы не нападут на Швецию без предварительного ультиматума, и тогда у шведского правительства будет время на пересмотр своей позиции. К тому же правительству было важно в этом вопросе продемонстрировать свое упорство, чтобы в случае конечного согласия шведов на транзит у немецкого руководства не сложилось впечатления о том, что Швеция готова пойти и на дальнейшие уступки.

На сей раз, действия правительства оправдали себя, и немцы приняли этот отказ. Однако, шведский посол в Германии А. Рихерт предупредил свое правительство, что Гитлер, вероятно, вернется к этому вопросу уже в ближайшем будущем, и тогда очередной отказ приведет к катастрофическим последствиям для Швеции.30

Ситуация стала еще более мрачной, когда 28 мая союзные войска после продолжительных боев все-таки взяли Нарвик.31 Теперь немецкие части медленно, но верно, отступали вдоль железной дороги, ведущей к шведской границе. В тот момент, вероятно для того, чтобы иметь альтернативное предложение на случай немецкого ультиматума по транзитному вопросу, Гюнтер представил воюющим сторонам т.н. "нарвикский план" (или план нейтрализации Нарвика).32

Это не был детально разработанный план, а скорее общая концепция урегулирования ситуации вокруг Нарвика. Она предполагала, что обе воюющие стороны эвакуируют свои войска из города, который займет шведская армия до окончания войны. Было также заявлено, что вся торговля железной рудой через этот порт будет прекращена. Без сомнения, это была та спасительная соломинка, за которую хваталась шведская дипломатия, чтобы сохранить нейтралитет своей страны. Тем не менее, сначала и союзники, и норвежцы этот план отклонили.

Но происходившие тогда на континенте события, а именно приближение немецких войск к границам Франции, привели к тому, что англо-французское командование было вынуждено принять решение об эвакуации своих войск из Норвегии. Тогда "нарвикский план" перестал казаться им бесполезным, и 31 мая англичане, а 3 июня норвежцы одобрили его.33

Однако если интерес Англии и Норвегии к шведской инициативе увеличивался по мере развития событий, то интерес Германии пропорционально уменьшался. Успехи немецкого оружия в Европе позволяли Гитлеру с большой долей уверенности предположить, что в ближайшие дни англичане откажутся от своей помощи Норвегии, и война в этой стране закончится. Так и случилось, когда уже 8 июня шведы передали в посольство Германии в Стокгольме официальное сообщение норвежской стороны о том, что король Хаакон и его правительство покинули территорию своей страны и приказали прекратить сопротивление.34

Таким образом, война в Норвегии окончилась и вместе с ней исчезла, по крайней мере, на некоторое время проблема транзита военных материалов через территорию Швеции.

При этом нет сомнения, что длившаяся два месяца норвежская война стала для шведской дипломатии войной нервов. Не было такой минуты за это время, когда правительство было уверено в отсутствии опасности со стороны Германии. Даже получив 26 апреля послание Гитлера, с уважением отзывавшегося в нем о политике Швеции, правительство не могло гарантировать безопасность шведскому нейтралитету. С одной стороны, можно было ожидать, что Германия не нападет теперь без предварительного ультиматума. С другой же, нельзя было забывать, что 9 апреля немецкие войска напали на Данию и Норвегию, а месяц спустя на Нидерланды, Бельгию и Люксембург. Таким образом, без ультиматума был нарушен нейтралитет пяти малых европейских государств.

Казалось бы, война в Норвегии поставила перед шведским внешнеполитическим ведомством менее сложные задачи, чем "зимняя война". Действительно, во время последних событий Швеция подвергалась давлению не трех сторон (как это было во время советско-финского конфликта), а двух; а по мере неудач Англии и Франции и вовсе с одной - со стороны Германии. В итоге внешняя политика правительства свелась к балансу между терпимыми шведско-германскими отношениями и нейтралитетом.

Но это, несомненно, лишь добавляло проблем Ханссону и его кабинету. Так, в отношениях с Германией главным стал вопрос о транзите военных материалов через территорию Швеции, имевший для немецкого руководства исключительное значение. Тот факт, что Швеция выдержала нажим немцев, можно, вероятно, занести шведскому правительству в актив. Вместе с тем, необходимо признать, что этот успех таил в себе и вполне определенную опасность. Так, у немецкого командования накопилось раздражение по поводу излишней, по его мнению, принципиальности шведов в таком вопросе. Это могло угрожать Стокгольму в новых условиях, когда Швеция неизбежно попадала в стратегическое окружение со стороны Германии.

1См.: Ny Dag, 1940.16.3.

2 Johansson A. Per Albin och kriget. Samlingsregeringen och utrikespolitiken under andra vдrldskriget. Stockholm, 1984. P. 123.

3 Ibid. P. 124.

4 См.: Daily Worker, 1940.9.4.

5 Кан А.С. Внешняя политика скандинавских стран 1939-1945. М., 1967. С. 94-99.

6 Bjцrkman L. Sverige infцr Operation Barbarossa - svensk neutralitetspolitik 1940-1941. Stockholm, 1971. P. 117.

7 См.: Правда, 1940.11. 4.

8 Boheman E. Pе vakt - Kabinettssekreterare under andra vдrldskriget. Stockholm, 1964. P. 135.

9 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. Stockholm, 1973. P. 60.

10 Ny Dag, 1940.12.4.

11 Известия, 1940.24.4.

12 Johansson A. Per Albin och kriget. P. 136.

13 Ibid. P. 137.

14 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. P. 62.

15 См.: Daily Worker, 1940.29.4.

16 Ibid. 26.4.

17 Boheman E. Pе vakt - Kabinettssekreterare under andra vдrldskriget. P. 143.

18 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. P. 61.

19 http://www.smb.nu

20 Documents on German Foreign Policy 1918-1945. Series D (1937-1945). Vol. X. London, 1957. N 14.

21 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. P. 62.

22 Bjцrkman L. Sverige infцr Operation Barbarossa - svensk neutralitetspolitik 1940-1941. P. 134.

23 http ://home. s wipnet. se/S verige_under_kriget

24 Johansson A. Per Albin och kriget. P. 140.

25 Ibid. P. 141.

26 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. P. 64.

27 Documents on German Foreign Policy 1918-1945. N 15.

28 Ny Dag, 1940. 23.5.

29 Boheman E. Pе vakt - Kabinettssekreterare under andra vдrldskriget. P. 156.

30 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. P. 65.

31 См.: http://www.sub.su.se

32 Кан А.С. Внешняя политика скандинавских стран 1939-1945. С. 148.

33 Carlgren W. Svensk utrikespolitik 1939-1945. P. 67.

34 Ny Dag, 1940.09. 6.


 
191023, Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки, д. 15
тел. (812) 5713075

E-mail:[email protected]