М.
В. Пулькин
СТАРООБРЯДЧЕСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ В ФИНЛЯНДИИ:
СИСТЕМА ВНЕШНИХ СВЯЗЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX-НАЧАЛЕ ХХ
В.
Дробление старообрядческого
движения на толки, административный нажим на религиозных
диссидентов приводил к переселению старообрядцев в труднодоступные
для гонителей места. К середине XIX в. местом для укрытия
приверженцев "древлего благочестия" стала Финляндия,
откуда проповедники старообрядчества могли совершать путешествия
в сопредельные территории России, распространяя свои пессимистические
воззрения на "никонианскую" церковь. Впервые
информация о расположенных в Великом княжестве Финляндском
Мегорском и Пахкаламбском скитах появляется в материалах
делопроизводства российских органов власти в 1839 г.,
когда при проведении границ между Куопиоской и Олонецкой
губерниями обнаружились доселе скрываемые старообрядческие
часовни и при них поселение - "общежительство"1.
Однако никаких
сведений о проповедниках из этих селений, странствующих
по Карелии, в деле не имеется. Возможно, эти походы начались
лишь в 1856 г., то есть вскоре после разгрома Выговской
пустыни и, следовательно, исчезновения общепризнанного
лидера старообрядцев Европейского Севера России2. В то
же время, из документов Олонецкой духовной консистории
видно, что карельские старообрядцы регулярно посещали
расположенные в Финляндии скиты, где, как говорилось в
доношениях священников, "публично совершают службы,
как рукоположенные в сан священства, простые мужики"3.
Речь шла о тех же старообрядческих скитах Пахкаламби и
Мегре (Иломантси). По данным финского историка Исмо Бьерна,
первый из скитов был основан бежавшим в Финляндию из Олонца
крестьянином Марком Алексеевым. Мегорский скит основан
в начале XIX в. также выходцем из России - государственным
крестьянином по имени Онуфрий4. Здесь необходимо заметить,
что финский историк основательно изучил хозяйство скитов,
происхождение их обитателей и прочие вопросы внутренней
жизни старообрядческого пристанища5. Однако взаимосвязь
между Олонецкой епархией и расположенными и Финляндии
скитами осталась за рамками его исследований.
Между тем на
протяжении длительного времени расположенные в Финляндии
скиты не порывали связь с Россией. С одной стороны, приходящие
из Финляндии проповедники были желанными гостями во многих
крестьянских домах. Здесь они опирались на помощь и поддержку
местных старообрядцев. Как говорилось в отчетах духовенства,
"иногда тайно приходят из пустыни сами наставники
или лживые попы их, коих раскольники принимают с честью
и скрывают от нас"6. Этот вывод вполне соответствует
наблюдению И. Бьерна: "Обитатели монастырей Иломантси
служили духовными наставниками для старообрядцев из соседних
приходов, вследствие чего влияние монастыря распространилось
по всему Северному Приладожью"7.
Как видно из
доношений священников в адрес консистории, старообрядческие
наставники, посещая крестьянские дома, осматривали кресты,
давая собственные заключения о том, можно ли "этому
кресту молиться". В январе 1864 г. один из старообрядческих
наставников - выходцев из Финляндии, - сделав прорубь
во льду Сандал-озера, "перекрещивал всех желающих"
в полном соответствии со старообрядческим суждением о
том, что "сатанинское (т.е. совершенное в церкви.-М.П.)
крещение несть крещение, но паче осквернение". Часто
перекрещивание по старообрядческим правилам происходило
во время тяжелой болезни, которую старообрядческие наставники
связывали с отпадением от их учения или упорным неприсоединением
к старой вере. В такие моменты, как говорилось в документах
консистории, "к сему беззаконному делу служат поблажкою
родственники больного или соседи, которые нарочно посылают
за наставником в пустыню". И старообрядец отправлялся
в неблизкий и опасный путь из Финляндии, чтобы исполнить
свой пастырский долг. Впрочем, иногда старообрядческие
наставники из Пахкаламбы подолгу жили в крестьянских домах,
поддерживая в крестьянах "раскольнический" дух
и попутно, чтобы не есть даром хлеб, занимались вязанием
сетей8. Анализ следственных документов приводит к выводу
о высокой активности старообрядцев: им удалось за короткий
срок развить успешную деятельность в Соломенском, Шуйском,
Ялгубском, Сунском, Кондопожском, Лычноостровском и Машезерском
приходах, т.е. в окружающих Петрозаводск, где располагалась
Олонецкая духовная консистория, местностях9.
Благодаря внимательному
изучению материалов делопроизводства Олонецкой духовной
консистории, вполне вероятным представляется вывод о том,
что обитатели старообрядческих скитов в Пахкаламбе и Мегре
принадлежали к федосеевскому толку в старообрядчестве,
остававшемуся одним из самых влиятельных в России на протяжении
всего XIX в10. Федосеевцы проживали в Москве, Петербурге,
Новгороде, Риге, а также в Польше и по всей Сибири. Кроме
того, они обретались в Турции и до настоящего времени
живут в Прибалтике. Принадлежность к этому толку создавала
разнообразные, в том числе и экономические, преимущества.
Доказательством принадлежности к федосеевскому толку финских
старообрядцев является, в частности, то, что о своих симпатиях
именно к этой части сторонников "древлего благочестия"
заявляли все перекрещенные финскими старообрядцами крестьяне11.
Кроме того, финляндские старообрядцы, которые позднее,
на допросах в судебных органах, открыто заявляли о своей
приверженности федосеевскому толку, встречали наиболее
теплый прием именно в Петрозаводском уезде, где позиции
федосеевцев были особенно сильны.
Успеху деятельности
старообрядческих наставников-выходцев из Финляндии в значительной
степени благоприятствовало то обстоятельство, что финские
власти, в отличие от духовной и светской администрации
в Карелии, не принимали мер к пресечению деятельности
старообрядческих наставников. В этой связи, в частности,
священник Гимольского прихода отмечал: "а еще более
сим наставникам таковые пакости делать и совращать народ
потворствует заграничное свое начальство, нисколько не
обращая на такие их дела внимания"12. В своей поддержке
старообрядцев Финляндия была не одинока: старообрядческие
общины возникали в разное время в Болгарии, Польше, Соединенных
Штатах Америки и Канаде13. Однако, по сути дела, укрывательство
старообрядцев в непростой для них период гонений и создание
приверженцам "древлего благочестия" благоприятных
условий в Великом княжестве Финляндском все же было уникальным
явлением.
Примечательно,
однако, что и сами духовные власти оказывались бессильны
в борьбе против старообрядческих наставников-выходцев
из Финляндии. Распространенным наказанием за бродяжничество,
в котором, как правило, обвиняли старообрядческих наставников,
была высылка на Кавказ, в Сибирь, или в другие отдаленные
губернии. Однако материалы делопроизводства судебных органов
показывают, что эта мера применялась исключительно к тем
странствующим старообрядческим наставникам, которые были
жителями, используя терминологию источников, Империи.
В отношении обитателей Финляндии порядок решения дел был
иным: после выяснения личности их отправляли обратно на
место жительства, откуда они вновь могли вернуться в Олонецкую
епархию для продолжения странствий по карельским деревням14.
Нетрудно заметить,
что в своей деятельности старообрядческие наставники опирались
на накопленный в старообрядчестве опыт пастырской практики.
В момент создания Выговского "общежительства"
в нем не ощущалось недостатка в священнослужителях. "Тот
факт, что по существующим церковным правилам они не имели
на это права, роли для старообрядцев не играл, так как
патриарх Никон был объявлен ими Антихристом, а стало быть,
все, идущее от него, также несло на себе Антихристову
печать"15.
Продолжение
традиций Выговского "общежительства" проявилось
и в другой сфере. В расположенные в Финляндии скиты постоянно
поступали новые переселенцы, по разным причинам не сумевшие
или не пожелавшие сохранять "благочестие" в
суровых российских условиях. Довольно часто это были паломники,
нуждающиеся во временном жилье, беспрепятственном исполнении
религиозных обрядов и, не в последнюю очередь, в общении
с единоверцами. В делах Олонецкой духовной консистории
эти миграции отражены достаточно подробно: "на исповедь
они (жители Карелии.-М.П.) ходят иногда явно, иногда тайно,
в пустыни заграничные в Пахкаламбу и Мегру"16. К
такому же выводу приходит и финский историк: "Монастыри
в Иломантси (Финляндия.-М.П.) были местом паломничества,
где собирались, чтобы предаться благочестивым размышлениям,
старообрядцы с обширной территории"17. В числе тех,
кто постоянно проживал в Пахкаламбском старообрядческом
скиту и лишь время от времени появлялся в России, упомянут
беглый солдат Евдоким Петров, замеченный в 1864 г. в Ялгубском,
Соломенском, Сунском и Кондопожском приходах, где он занимался
обычным для старообрядческого наставника делом - перекрещиванием
местных жителей по старообрядческим правилам18.
Помимо опоры
на те территории, где законодатели отличались большей
терпимостью к старообрядческому вероучению, сторонники
"древлего благочестия" могли найти поддержку
в Петербурге, старообрядческая община которого к концу
XIX в. стала богатой и влиятельной. Поддержка северных
старообрядцев выражалась, во-первых, в поставках "пропитания",
которое распределялось среди приверженцев "древлего
благочестия" и, во-вторых, в присылке литературы19.
Священники Олонецкой епархии, вплотную занимающиеся "противораскольнической"
деятельностью, были убеждены в том, что обе разновидности
материальной поддержки старообрядцев переплетены: выходцы
из Мегорского и Пахкаламбского скитов и являются посредниками
в обеспечении старообрядцев разнообразной помощью, поступающей
из Санкт-Петербурга. Таким образом, они унаследовали один
из главных источников существования Выговского "общежительства":
пожертвования "доброхотов".
Заметим, что
поддержка финских старообрядческих поселений выражалась
и в иной форме: вплоть до прекращения своего существования,
произошедшего в начале ХХ в., они принимали в состав своей
братии выходцев из России, которые становились духовниками,
т.е. занимали весьма влиятельные и требующие немалой богословской
подготовки должности в старообрядческой иерархии20. Прекращение
притока переселенцев из России, произошедшее после вероисповедных
реформ 1905 г., стало основной причиной исчезновения старообрядческих
поселений в Финляндии21.
Итак, успех
деятельности старообрядческих наставников - выходцев из
расположенных в Финляндии скитов, стал возможен благодаря
сочетанию ряда факторов. Прежде всего, финские старообрядцы
заполнили своеобразную лакуну, образовавшуюся после исчезновения
Выговской пустыни - крупнейшего духовного и экономического
центра "древлего благочестия" на Европейском
Севере России. Кроме того, финским старообрядцам удалось
восстановить важнейшие составляющие части внешних связей
старообрядческих поселений Карелии: во-первых, отношения
с влиятельными благотворителями, проживающими в столице,
и, во-вторых, обширные контакты с местным населением,
опирающиеся на традиции наставничества и устойчивую систему
связей местного населения с Финляндией.
1 Российский
государственный архив древних актов (далее: РГАДА). Ф.
1431. Оп. 1. Д. 1962. Л. 19.
2 Пулькин М.В.
Старообрядческие наставники из Финляндии и их деятельность
в Олонецкой епархии (вторая половина XIX в.) // Старообрядчество:
История, культура, современность. М., 2000. С. 175.
3 Национальный
архив Республики Карелия (далее - НА РК). Ф. 25. Оп. 8.
Д. 4/15. Л. 3.
4 Bjorn I.
Ilomantsin vanhauskoiset // Kahden Karjalan vдlillд. Kahden
riikin riitamalla. Joensuu, 1994. S. 237.
5 Бьёрн И.
Старообрядцы Иломантси: пограничные деревни как места
убежища // Выговская поморская пустынь и ее значение в
истории России. Сб. научных статей и материалов. СПб.,
2003. С. 59-70.
6 НАРК. Ф.
25. Оп. 8. Д. 4/15. Л. 3.
7 Bjorn I.
Ilomantsin vanhauskoiset. S. 238.
8 РГАДА. Ф.
1431. Оп. 1. Д. 1974. Л. 6, об.
9 Там же. Л.
304.
10 Подробнее
о федосеевцах см.: Федосеевское согласие // Старообрядчество:
Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического
словаря. М., 1996. С. 287-288.
11 РГАДА. Ф.
1431. Оп. 1. Д. 1974. Л. 5, об.
12 НАРК. Ф.
25. Оп. 8. Д. 4/15. Л. 3.
13 Робсон Р.
Культура поморских старообрядцев в Пенсильвании // Традиционная
духовная и материальная культура русских старообрядческих
поселений в странах Европы, Азии и Америки. Новосибирск,
1992. С. 27-32; Иванец Э. Обряд крещения у старообрядцев
в Польше // Там же. С. 262-268 и др.
14 РГАДА. Ф.
1431. Оп. 1. Д. 1975. Л. 129-130.
15 Соколовская
М.Л. Складывание института "учительства" в Выго-Лексинском
общежительстве (об исполнении "келейного правила"
скитскими старостами // Мир старообрядчества. Личность.
Книга. Традиция. Вып. 1. М., СПб., 1992. С. 31-32.
16 НАРК. Ф.
25. Оп. 8. Д. 4/15. Л. 3, об.
17 Bjorn I.
Ilomantsin vanhauskoiset. S. 238.
18 НАРК. Ф.
25. Оп. 8. Д. 4/15. Л. 3, об.
19 Там же.
Оп. 14. Д. 59/16. Л. 31.
20 Bjorn I.
Ilomantsin vanhauskoiset. S. 242.
21 Ibid. S.
242.