А.В. Смолин
РУССКОЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В ШВЕЦИИ И БЕЛЫЕ
ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ
Февральская
революция 1917 г. в России привела к обновлению и либерализации
российского дипломатического корпуса за границей1.Вместе
с тем и дипломаты, служившие старой власти, были востребованы
и Временным правительством. Так, посланником в Швеции
стал бывший посланник в Норвегии Константин Николаевич
Гулькевич, находившийся на этой должности в 1917 - 1922
гг.2
Октябрьское
вооруженное восстание в Петрограде привело к свержению
Временного правительства. В связи с этим перед российскими
дипломатами встал вопрос о признании новой власти. Подавляющее
большинство послов и посланников ответило на него отрицательно3.
В ответ на это 26 ноября 1917 г. Советское правительство
уволило в отставку 28 дипломатов4, среди них находился
и К.Н. Гулькевич. Поскольку в это время у Советской власти
отсутствовали реальные рычаги давления, то эта мера никаких
последствий не имела. Российские представительства за
границей сохранили свою организационную структуру, а в
ряде стран и финансовые ресурсы. К тому же они по-прежнему
признавались странами, на территории которых находились.
В сложившейся
ситуации перед дипломатами встал вопрос о дальнейших действиях.
Наиболее плодотворным в этой обстановке представлялось
объединение российских дипломатических учреждений вокруг
одного из посольств. Впервые, 27 октября 1917 г., эту
идею озвучил прибывший во Францию в качестве посла Временного
правительства В.А. Маклаков. Чуть позже, 6 ноября, с таким
же предложением выступила и российская миссия в Дании5.
Однако мотивы у авторов этой инициативы были различны.
Если Маклаков на основе заграничного аппарата МИД стремился
создать русский политический центр для борьбы с большевизмом6,
то миссия в Дании не шла далее проведения русскими дипломатами
согласованных действий на время анархии в Петрограде7.
С критикой
предложения В.А. Маклакова 8 ноября 1917 г. выступил посланник
в Швеции К.Н. Гулькевич. По его мнению, заграничным учреждениям
МИД не следовало "обособляться в самостоятельную
организацию". Он считал, что, став независимой и
оторванной от событий, происходивших в России, она могла
превратиться в выразительницу взглядов того или иного
правительства, а не всей старны. В таком случае, по мнению
Гулькевича, ее деятельность свелась бы к подаче декларативных
заявлений. В то же время он соглашался с предложением
миссии в Дании. На роль координатора действий российских
дипломатов он выдвигал кандидатуру посла в Италии М.Н.
Гирса8.
Особую позицию
К.Н. Гулькевич занял и по отношению к забастовке служащих
МИД в Петрограде. 6 ноября 1917 г. посол в Англии К.Д.
Набоков получил телеграмму от стачечного комитета Общества
служащих МИД из Петрограда и выступил сторонником немедленных
действий в отношении большевиков. Противниками поспешных
решений выступили В.А. Маклаков и Гулькевич. И хотя посланник
в Швеции относился к большевикам не менее отрицательно,
чем его коллега в Англии, однако он считал, что призывать
служащих к стойкости и к дальнейшей борьбе с большевиками
безнравственно, поскольку сами дипломатам ничего не угрожает,
а забастовщики могут пострадать. По своей сути позиция
К.Д. Набокова имела провокационный характер, Гулькевич
это сразу понял и отказался участвовать в этой акции.
Вместе с тем он считал, что отдельные граждане России,
проживавшие за границей, могли заниматься антибольшевистской
агитацией9.
Помимо вопросов,
связанных с отношением к новой власти в России, К.Н. Гулькевичу
пришлось непосредственно столкнуться с ее представителями.
Отстранив от должности дипломатов, отказавшихся признать
Советскую власть, Совет народных комиссаров, по возможности,
начал назначать своих полномочных представителей за границей.
Полномочным представителем в Швеции, Дании и Норвегии
10 ноября 1917 г. ВЦИК назначил В.В. Воровского, находившегося
в это время в Стокгольме. Хотя Швеция официально и не
признавала Советскую Россию, все же она разрешила Воровскому
остаться полуофициальным представителем своей страны.
При этом он имел право пользоваться шифром, отправлять
и принимать курьеров10. Вместе с тем правительство Швеции
признавало и русское дипломатическое представительство
во главе с К.Н. Гулькевичем. Попытка Воровского и сотрудника
НКИД И.А. Залкинда получить архивы и средства Российского
посольства натолкнулись на сопротивление Гулькевича, отказавшегося
выполнить предъявленные ему требования11.
По мере разрастания
Гражданской войны в России и образования на ее территории
различных антибольшевистских правительств российским дипломатам,
оказавшимся за границей, пришлось решать непростой вопрос
о признании одного из них за всероссийское. 18 сентября
1918 г. К.Н. Гулькевич принял решение подчиниться Временному
Сибирскому правительству (ВСП) П.В. Вологодского12. После
длительных переговоров между самарским Комучем и омским
(ВСП) было созвано Уфимское государственное совещание,
на котором 23 сентября 1918 г. было образовано Временное
Всероссийское правительство (Уфимская директория). В связи
с этим 12 октября 1918 г. Гулькевич обратился к шведскому
правительству с просьбой о признании Уфимской Директории,
но оно не стало делать поспешных шагов13.
С окончанием
Первой мировой войны перед российскими дипломатами встала
задача по возвращении страны в состав союзных держав с
тем, чтобы принять участие в предстоящей мирной конференции.
В конце декабря 1918 г. в Париже образовалось Русское
политическое совещание, которое претендовало на объединение
антибольшевистского движения и представительство России
на мирной конференции. В число его членов вошел и посланник
в Швеции К.Н. Гулькевич. Однако сложность ситуации состояла
в том, что ни одно из существовавших в России правительств
не признавалось державами Антанты. В связи с этим у Гулькевича
возникли опасения по поводу участия русской делегации
на мирной конференции. В телеграмме к В.А. Маклакову от
3 декабря 1918 г. он вообще предлагал отказаться от участия
в конференции. Гулькевич полагал, что "никого не
представляя, не имея за собой реальной силы, такая делегация
будет обречена вести защиту русских интересов при помощи
только уговаривания <…> или безнадежно протестовать,
подавая особое мнение"14. Однако страхи посланника
оказались напрасными. Союзники отказались допустить Россию
на мирную конференцию, а мнения членов РПС заслушивались
ее участниками в частном порядке.
Одним из краеугольных
камней внешней политики белогвардейских правительств стал
вопрос об отношении к государственной независимости бывших
окраин Российской империи. Лозунг великой, единой и неделимой
России, провозглашенный лидерами белого движения пришел
в противоречие с принципами создания суверенных государств
на территории бывшей Российской империи.
Особенно болезненно
российские политики реагировали на независимость Финляндии,
геополитическое положение которой могло представлять военную
и экономическую угрозу России. В январе 1917 г. российские
дипломаты выступили с протестом против отделения Финляндии
от России15.
Одним из активных
сторонников сохранения status-quo на Северо-Западе России
стало дипломатическое представительство в Швеции. К.Н.
Гулькевич, как и ряд политиков и военных, считал, что
большевизм - явление временное и проходящее, а интересы
России - величина постоянная, а поэтому поступаться ими
ради сиюминутной выгоды недопустимо16.
Вместе с тем
ряд политиков и военных полагало возможным воспользоваться
помощью Финляндии для захвата Петрограда, а в качестве
компенсации отдать финнам Восточную Карелию и Кольский
полуостров. Одним из первых с этой идеей выступил бывший
премьер-министр царского правительства А.Ф. Трепов, находившийся
в 1918 г. в Финляндии. Однако его идея получила резкую
отповедь со стороны К.Н. Гулькевича и дальнейшего продолжения
не имела17.
Прибывший в
конце ноября 1918 г. в Финляндию генерал Н.Н. Юденич также
выступал за ее привлечение к походу на Петроград в обмен
на территориальные компенсации. 8 и 20 мая 1919 г. по
поручению Н.Н. Юденича конфиденциальные переговоры с К.Г.
Маннергеймом вел генерал Е.К. Арсеньев. На них глава Финляндлии
потребовал предоставления территориальных уступок в обмен
на помощь. Предъявленные условия обсуждались затем Арсеньевым
в Стокгольме с К.Н. Гулькевичем, который их категорически
отверг18. Вслед за этим Юденич начал тайные переговоры
с Маннергеймом. Узнав об этом, Гулькевич доложил об их
начале адмиралу А.В. Колчаку. В Омске, еще не имея полного
соглашения, а только получив пересказ его отдельных статей,
касавшихся территориальных уступок, приняли решение не
утверждать соглашение, даже если оно подписано19. Таким
образом Гулькевич блокировал все попытки заключить соглашение
с Финляндией на условиях передачи части российских территорий.
Возможность
осуществлять контроль за деятельностью представителя адмирала
А.В. Колчака на Северо-Западе генерала Н.Н. Юденича российскому
посланнику в Швеции давало то, что между Финляндией и
белым движением в России не было никаких официальных отношений.
Единственным мостом, соединявшим Н.Н. Юденича с Омском,
Архангельском и министром иностранных дел А.В. Колчака
С.Д. Сазоновым, находившимся в Париже, являлось российское
посольство в Швеции. Через него шли телеграммы Юденича
и получались ответы на них, а также доводились разъяснения
С.Д. Сазонова до Финляндского правительства20. В связи
с этим резко возрастала роль представительства и самого
Гулькевича, поскольку все телеграммы шифровались и расшифровывались
в посольстве, а наиболее важные сопровождались еще и комментариями
посланника21.
В борьбе с
большевизмом руководители белого движения важное место
отводили Финляндии. В связи с этим российское представительство
в Швеции стало главным поставщиком информации о военно-политической
и экономической ситуации в стране и состоянии русской
эмиграции. Сведения, предоставляемые К.Н. Гулькевичем
и военным агентом полковником Д.Л. Кандауровым в течение
всего 1919 г. свидетельствовали о том, что К.Г. Маннергейм
не в состоянии вовлечь Финляндию в войну с Советской Россией,
поскольку большинство населения не желало воевать. За
войну, по их мнению, выступал щумящий кружок активистов,
дельцы, скупившие предприятия в Петрограде да сам К.Г.
Маннергейм, стремившийся поднять свой авторитет и отвлечь
население страны от внутренних проблем22. Крайне низко
оценивал Д. Кандауров боеспособность финской армии и ее
материальную часть, а также политическую надежность23.
Он считал, что победа над красными финнами произошла в
результате вмешательства германских войск под командованием
фон дер Гольца, а не в силу боеспособности белофиннской
армии24.
Анализ внутриполитической
обстановки в Финляндии привел К.Н. Гулькевича и Д. Кандаурова
к выводу о бессмысленности территориальных уступок, так
как они не станут гарантией похода финской армии на Петроград.
Об этом они сообщали С.Д. Сазонову и А.В. Колчаку. По-видимому,
их оценки сыграли не последнюю роль в том, что Омск не
пошел на уступки за голословные обещания.
По свидетельствам
современников работа в дореволюционном МИДе была строго
централизована и служившие там люди привыкли к беспрекословному
повиновению, что лишало их самостоятельности25. Однако
революция коснулась и этого ведомства. В изменившихся
условиях и ряд дипломатов старой школы начали проявлять
самостоятельность при решении тех или иных вопросов. Так,
в мае 1919 г., видя, что страны Антанты не оказывают необходимой
помощи белому движению на Северо-Западе России К.Н. Гулькевич
вступил в переговоры со шведской фирмой "Юнсон и
К°" на предмет закупки оружия в Германии. Надо сказать,
что это был не ординарный поступок для дипломата царской
выучки, тем более, что лидеры белого движения клялись
в верности союзникам в то время, как те, в свою очередь,
были близки к подписанию мира с Германией. Однако уже
оформленная сделка не состоялась из-за резкого протеста
Франции26.
И еще в одном
эпизоде К.Н. Гулькевич показал себя достаточно независимым
дипломатом. После того, как 11 августа 1919 г. английскими
генералами было образовано Северо-Западное правительство
под председательством С.Г. Лианозова, российские дипломатические
представители за рубежом высказались против его признания.
Поняв, что Н.Н. Юденич пошел на создание правительства
под давлением местной обстановки и ближайших военных задач,
К.Н. Гулькевич обратился к управляющему делами МИД в Омске
И.И. Сукину с телеграммой, в которой рекомендовал воздержаться
от резких заявлений, чтобы не нарушать процесс русско-эстонского
сближения. Это помогло избежать резких заявлений Омска
по этому поводу. Сам посланник направил Северо-Западному
правительству приветственную телеграмму27.
Весьма сложным
для российских дипломатов за рубежом оказался финансовый
вопрос. Во многом он зависел от политики стран в отношении
счетов царского и Временного правительств28. К.Н. Гулькевичу
удалось сосредоточить в своих руках некоторые финансовые
средства. Все счета были заведены на имя финансового агента
в Швеции К.Е. фон Замена29. Некоторое представление о
имевшейся наличности можно получить, если рассмотрим расходы,
которое делало российское представительство в Швеции.
Так, на содержание РПС К.Н. Гулькевич предоставил 500
тысяч франков. А 1 июня 1919 г. представительство выплатило
АРА за доставку продовольствия для Северного корпуса 1
млн. финских марок (далее ф.м.). В середине мая Гулькевич
начал перевод валюты в счет обещанных ранее А.В. Колчаком
генералу Н.Н. Юденичу 1 млн. рублей. С курьером в счет
этой суммы он выслал 325 тысяч ф.м. и по телеграфу 250
тысяч ф.м. Затем 3 млн. 700 тыс. ф.м. были переданы политическому
совещанию при генерале Юдениче. По данным Д. Кандаурова
на 6 июня 1919 г. Н.Н. Юденич получил от Гулькевича 7
млн. ф.м. При заключении контракта со шведской фирмой
"Юнсон и К°" на поставку оружия 15 августа 1919
г. Гулькевич уплатил 1 736 700 крон наличными и такую
же сумму векселями с условием погашения через 6 месяцев.
Кроме выплат на военно-политическую деятельность белого
движения российское представительство помогало русским
эмигрантам в Швеции и Финляндии. Так, в декабре 1919 г.
на помощь русским беженцам в Финляндии было отпущено 250
тыс. ф.м.30
Подводя итоги
деятельности российского представительства в Швеции, следует
сказать, что она протекала в русле того политического
курса, которое проводило Всероссийское правительство адмирала
А.В. Колчака. Вместе с тем российские дипломаты в Швеции
проявили завидную долю реализма и самостоятельности в
оценке ситуации на Северо-Западе и в частности в Финляндии.
Однако та великодержавная политика, которую проводила
российская дипломатия, неподкрепленная экономической и
военной мощью, привела и не могла не привести к ее краху.
1 Кононова
М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции
(1917 - 1925 гг.) М., 2004. С. 33 - 34.
2 Там же. С.
33.
3 Там же. С.
39.
4Чему свидетели
мы были… Переписка бывших царских дипломатов 1934-1940.
Сб. документов в 2-х книгах. М., 1998. Кн. 2. 1938-1940.
С. 388-390. док. 8, 10; Кононова М.М. Русские дипломатические
представительства в эмиграции… С. 42-43.
5 Кононова
М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции…
С. 38-39.
6 Архив Гуверского
института войны, революции и мира Стэндфордского университета
(далее: АГИ). Русское посольство во Франции. Ящ. 11. Соловьев
М. 1917-1918. В.А. Маклаков - поверенному в делах в Мадриде.
22 ноября 1917 г.
7 Кононова
М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции…
С. 39-40.
8 АГИ. Русское
посольство во Франции. Ящ. 5. К. Гулькевич 1917-1918;
Кононова М.М. Русские дипломатические представительства
в эмиграции… С. 40-41. Кононова полагает, что Гулькевич
выступил против предложения миссии в Дании, в действительности
он выразил несогласие с точкой зрения В.А. Маклакова.
9 Кононова
М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции…
С. 83-85.
10 Шишкин В.А.
Антисоветская блокада и ее крушение. Л., 1989. С. 47-48.
11 Кононова
М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции…
С. 57-58.
12 Там же.
С. 71.
13 Там же.
С. 121.
14 АГИ. Русское
посольство во Франции. Ящ. 5. К. Гулькевич 1917-1918.
Маклаков - Гулькевичу 3 декабря 1918 г. № 68.
15 Смолин А.В.
Белое движение на Северо-Западе России (1918-1920 гг.).
СПб., 1999. С. 92 - 93; Кононова М.М. Русские дипломатические
представительства в эмиграции… С. 75.
16 Смолин А.В.
Страны Балтии (Эстония, Латвия) и Финляндия в политике
российских консерваторов в годы Гражданской войны. //
Консерватизм и либерализм: история и современные концепции.
Материалы международной научной конференции, 15 февраля
2002 г. Под ред. А.С. Карцова. СПб., 2002. С. 157.
17 Смолин А.В.
Белое движение на Северо-Западе России… С. 65.
18 Там же.
С. 80, 237, 238.
19 Там же.
С. 245-246.
20 Там же.
С. 94.
21 Там же.
С. 109.
22 Там же.
С. 239-242, 375.
23 Там же.
С. 241-242.
24 Там же.
25 Кононова
М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции…
С. 40.
26 Смолин А.В.
Белое движение на Северо-Западе России… С. 317 -319.
27 Там же.
С. 274 - 275; Кононова М.М. Русские дипломатические представительства
в эмиграции… С. 50-54.
28 См. О.В.
Будницкий "Деньги для "белого дела" //
Исторические записки. 2005, № 7. С. 57-85.
29 Смолин А.В.
Белое движение на Северо-Западе России… С. 210.
30 ГАРФ. Ф.
5913. Оп. 1. Д. 187. Лл. 24,25. Справка о состоянии сумм
Русского политического совещания с 20/XI-18 г. по 1/VI-19
г.; Смолин А.В. Белое движение на Северо-Западе России…
С. 204, 205, 233, 318; Кононова М.М. Русские дипломатические
представительства в эмиграции… С. 131.